— Познакомься, Миша. Это командующие сегодняшним парадом. У них не очень благозвучные имена, поэтому я называю их по-своему: генерал Наполеон, генерал Бисмарк, генерал Сталин…
Гости отдавали честь и пищали что-то бодрое. Переводчики кричали в мегафоны перевод, но очумелый Мишка не мог уловить слов.
— Вот это крутая шайба! Значит, ты, Андреич, над ними действительно самый главный, да?
Профессор Цаплин погрозил ему пальцем:
— Ай-яй-яй! Опять это дрянное слово!
— А как же? — спросил Мишка, нахмурясь. — Ты ведь начальник?
— Начальники — они.
— Значит, ты — президент или король?
— Я выше всех президентов.
— Такого слова нет, — заявил Мишка.
— Возможно, Миша. Ну и пускай его нет, правда? Тогда мы его придумаем, а? — глаза Андреича засветились добрым сказочным светом и завороженный Мишка кивнул.
— Э, нет! — тут же сказал Цаплин, подмигнув. — Такое слово уже есть. Это талант! Гений! Будь гением — и покажи всем свиньям, которые презирают талант… Ты им покажешь?
— Покажу, — кивнул Мишка, чтобы не обижать Андреича.
Тот наклонился к мышам и что-то негромко сказал. Через минуту появился человек со стулом в руках, казавшийся удивительно лишним в этой обстановке. Впрочем, он тут же исчез, как только поставил стул.
Профессор наклонился, поднял Мишку и взгромоздил прямо с грязными ногами (вот бы тетки посмотрели!) на принесенный стул У Мишки захватило дыхание оттого, что площадь перед ним как будто раздвинулась. Маленькое сердце забилось чаще чем положено. Мишка почувствовал, будто отрывается от земли и пошатнулся, но рука Андреича держала его крепко.
На клеточках с буквами Комов набрал: Б-Е-Т-Х-О-В-Е-Н, открыл дверь и осторожной рыбой проскользнул внутрь Цаплинских апартаментов. Настороженная тишина и хмурая темнота встретили его неласково. Пошарив по стенам, он нашел выключатель. Со светом окружающий мир стал веселей. Желтоватый неон осветил знакомые длинные столы и колдовской пейзаж на них из таинственных приборов и разной научной химии. Методично, словно муравей, Комов принялся обшаривать логово профессора. Он делал то, что было его профессиональным занятием: искал информацию. Рабочие записи, интимные дневники, телефонные книжки, фотографии в коробке из-под печенья, магнитофонные кассеты, книги с пометками на полях, дискеты, обрывки газет с наспех записанными адресами, пожелтевшие от времени конверты и компакт-диски. Скоро он понял, что пришел в это таинственное обиталище не зря. Там и тут островками на столах и плотными слитками в выдвижных ящиках лежали исписанные неряшливым профессорским почерком тетради, бумаги, блокноты. Россыпь дискет и компакт-дисков дразнила Алексея и подговаривала аккуратно собрать их и унести прочь.
Следователь впал в азарт. Ему хотелось всё узнать о профессоре Цаплине. С самого начала. Держать секреты его жизни в ладонях. Прочитать его душу и найти сокровенные ниточки, которые управляют ее порывами. Короче, Комов хотел досконально знать всю ту историю, на орбите которой теперь вращались его и Лизина судьбы.
Он аккуратно перебрал тетради, пока не нашел ту, что искал — с "№ 1", написанным фломастером на обложке.
Комов открыл первую страницу и начал читать:
"Никогда не думал, что стану вести дневник. Это удел либо слабых, либо болезненно тщеславных людей. Но оказывается, существует третья категория: людей, не понятых эпохой, ушедших вперед дальше других. Тогда дневник — единственный способ сохранить знания для грядущих поколений… но — каких поколений?.."
Комов перевернул сразу несколько листов.
"…Он обозвал нас мышами. Думал, что оскорбляет. Но, как говорит один из героев Булгакова, "я лично не вижу ничего дурного в этом животном, чтобы обижаться на это слово". Правда, это относилось к собаке… А мыши… Как только он сказал это — сразу молния, озарение!.. Сначала мне показалось: отняли всё: наш Институт, лабораторию, возможность заниматься наукой, а, следовательно, — жить… Но потом я понял: не-ет! есть вещи, которые нельзя отнять! Никакая бритая пучеглазая шпана, никакой бюрократ с лягушачьей кровью не смогут задушить идею, отобрать и сунуть к себе в карман чужой талант! Не выйдет, господа плоские материалисты!.. Первые наброски великого озарения я сделал на файле idea директории raznoe на диске D".