— Ну хорошо, дорогая. Только, пожалуйста, не задерживайся, — с трудом подавил зевок Пузанчик. — Нам обоим нужно хорошенько выспаться. Да и день у тебя сегодня был тяжёлый.
Но, поднявшись на чердак, Мускаточка обнаружила письмо от детей. И это обеспокоило её ещё больше. Даже если она сумеет вернуть генерала из школы, она никак не может позволить Артуру и Люси держать его в ведре. Ему это совсем не понравится.
Она долго сидела в кукольном домике за письменным столом, покусывая кончик авторучки и обдумывая ответ. Наконец она написала:
Дорогие Артур и Люси,
завтра я собираюсь освободить вашу мышь. Это будет очень трудно, и я не могу гарантировать успех. Но если у меня все получиться, может, будет лучше, если мы снова отпустим ее на свободу. Так получилось, что я знакома с этой мышью и сомневаюсь, что ей понравиться жить в ведре.
Потом, пока дети спали, она заштопала рукав свитера Люси и носок Артура, навела порядок на кухне и поставила на место мебель в гостиной. Наконец, едва не падая от усталости, она добрела до Натмаус-холла и свалилась на кровать рядом с Пузанчиком.
В Розовом коттедже в эту ночь все крепко спали. Но вот про генерала такого сказать было никак нельзя. После ухода Натмаусов дела у него пошли из рук вон плохо.
После перемены был урок природоведения и долговязый учитель по имени мистер Гривз задавал вопросы вроде того, что делают зимой полевые мыши или где ночью спят белки. Генерал громко и отчётливо выкрикивал ответы, сидя в клетке, но учитель упорно не обращал на него ни малейшего внимания.
Потом начался урок математики. Дети отвечали таблицу умножения. Оказалось, что песчанки знают её наизусть. Но когда генерал попытался присоединиться к ним, то всё напутал. Сказал, что трижды три будет тридцать три, а шестью шесть — шестьдесят шесть. Да ещё песчанки принялись над ним смеяться.
К тому времени когда дети ушли обедать, генералу до смерти хотелось домой. Даже когда он подолгу пропадал на войне, он так не скучал по дому. Тут появился сторож со своим отвратительным зерном, и генерал заскучал ещё больше.
Сторож этот выглядел довольно отталкивающе. Он был такой высокий, что, открывая клетку, сгибался почти пополам. А кулак у него был просто огромный, и, когда сторож просовывал его в дверцу, чтобы насыпать еду в кормушку, бедным зверькам приходилось прижиматься к стенкам, чтобы их случайно не раздавили. А ещё у него в носу росли толстые чёрные волосы, а на щеках выступали красные кровеносные сосуды.
Генерал ясно выразил своё недовольство пищей.
— Немедленно уберите эти отвратительные птичьи зёрна и принесите мне приличный ростбиф! — громко потребовал он.
Но сторож просто захлопнул дверцу клетки.
— Как вы можете есть эту дрянь? — мрачно поинтересовался генерал у обступивших кормушку песчанок. Но, поскольку прошлый раз еду им приносили за сутки до этого, рты у мышек были слишком заняты и они ничего не ответили.
День тянулся медленно, после урока истории была контрольная по орфографии. Песчанки всё время давали правильные ответы, а генерал постоянно делал ошибки. Это всё больше и больше портило ему настроение. И тут возникли новые непредвиденные обстоятельства.
После окончания уроков, когда дети уже разошлись по домам, сторож появился в дверях класса. Мисс Шорт ещё была здесь и наводила порядок у себя на столе.
— Я могу запереть класс? — спросил он.
— Да, я уже ухожу. И этих животных забираю с собой, — кивнула она в сторону клетки. — Вообще-то я хотела избавиться от них в субботу, но собралась сегодня навестить сестру в городе, заодно и их прихвачу.
— А что вы собираетесь с ними делать? — осторожно поинтересовался сторож.
— Отдам их в зоомагазин.
— Не стоит этого делать. Я знаю старого мистера Дэй, хозяина магазина, он не возьмёт целую клетку старых блохастых грызунов. Он продаёт всякие модные штучки, вроде зеркальных карпов, волнистых попугайчиков и всякого такого.
Мисс Шорт недовольно фыркнула.
— Ну что же, если зоомагазин их не возьмёт, мне придётся придумать что-то другое. Полагаю, ветеринар сможет меня от них избавить.
Услышав эти слова, песчанки дружно вскрикнули и принялись отчаянно царапать клетку, пытаясь вырваться на свободу. Генерал тряс прутья решётки и яростно проклинал своих мучителей. Вдруг пол качнулся у них под ногами и клетка поднялась в воздух.
