Еще чего не хватает, жить под одной крышей с выскочкой этой мелкой! Стискиваю руки на руле в бесполезной попытке успокоиться. Зверь, который сидит внутри, мечется в попытке вырваться наружу.
Свист шин выдирает из невеселых мыслей. Выхватываю телефон из кармана и набираю Вита.
— Привет, не отвлекаю? — на том конце вроде тихо, но я лучше уточню.
Был у нас один нелепый момент с ним. Когда я его отвлек от свидания с дамой, теперь предпочитаю спрашивать.
— Недавно виделись, — по голосу слышу, как он скалится. — Чего тебе?
Переключаю звонок на громкую и бросаю телефон на пассажирское сиденье.
Всматриваюсь в разметку дороги. Проношусь мимо светящихся витрин, и эти мерцания за окном машины постепенно остужают кровь. Люблю кататься за рулем: здорово успокаивает нервы. Ощущать власть над мощью своей красотки. Ощущать, как машина набирает скорость и как покалывает кожу от адреналина.
Взгляд цепляется за указатель, не задумываясь, куда меня понесет, выруливаю на трассу и вдавливаю педаль газа. Урчание мотора проникает в кровь, и губы растягиваются в довольной улыбке.
Именно в такие моменты я четко осознаю, что это лучшее, что дарил мне отец. За очередную победу, которая принесла мне чуть ли не мировую известность.
А вообще в крови у меня всего два компонента: скорость и баскетбол. Если спортом я живу, то скоростью я просто неизлечимо болен.
— Ты позвонил, чтобы помолчать? — недовольный голос другавозвращает в реальность.
— Короче, Вит, — без лишних предисловий, — я поживу у тебя.
Даже не спрашиваю, потому что не сомневаюсь, что друг не откажет.
Глава 8
Вит откашливается, явно застигнутый врасплох.
— А что, двухэтажный коттедж площадью в пятьсот квадратов стал для тебя маловат? — салон наполняется грохотом, и я морщусь от его громкости. — Или ты решил хапнуть адреналина и пожить в однушке с соседками-пенсионерками?
— Не заводись. Я сейчас подъеду и все расскажу. Жди.
— Э…
Не даю возразить и сбрасываю вызов. Даю себе время окончательно успокоиться, петляя по трассе. Урчание мотора, словно большой кот, прижавшийся к боку, дарит то самое спокойствие, которого так не хватает с момента появления в моей жизни мыши. Останавливаюсь на засыпанном гравием "пятачке". Выхожу на улицу и делаю несколько глубоких вдохов.
Отсюда открывается вид на весь наш огромный мегаполис. Надо ж, блин! Во всем городе-миллионнике не нашлось другой дамы для отца. Надо ж было ему встретить именно маму этой занозы! Жить с ней под одной крышей выше моих сил. Стоит ей оказаться рядом, мне уже хочется ее придушить. Она как клещ: под кожу впивается и жить мешает.
Есть ли у меня план? Усмехаюсь. Какой, к черту, план? Я вообще понятия не имею, как реагировать на новость, которую вывалил на меня отец.
Одно дело — пересекаться с мышью в универе, и совсем другое — жить вместе. Дело даже не в том, что отец нашел пассию. На это плевать, по большому счету. Но вот ее дочурка мне как кость в горле.
И непонятно, что меня бесит больше: ее выходки или задиристый характер. Она просто…раздражает.
Хочется отшлепать ее за то, что так ведет себя со мной.
Телефон оживает. Очередное сообщение, на этот раз от Алины: "Как насчет встречи?"
Поступаю с этим сообщением так же, как и с прошлым. Извините, девочки, но сегодня у меня другие планы.
Возвращаюсь в машину и доезжаю до дома друга. Выдыхаю, когда вижу, что возле его подъезда не сидят "домофоны", как называет их Виталя. Друг живет в скромном районе в квартире, которая досталась от бабушки. Родители Вита разъезжают по вахтам, чтобы обеспечивать сына, и без проблем согласились на его одиночное проживание.
Это только потом Виталя понял, в чем подвох. Каждый его шаг в сторону тут же доносится предкам сердобольными старушками, которые каждый вечер заседают на лавочках.
С трудом втискиваю машину на единственное свободное место под окнами квартиры друга. Ну его нахрен, пусть лучше на виду будет, а то еще без колес останусь. У местных тут вместо мозгов счетные аппараты, и они сразу видят, что можно спереть и сколько на этом можно заработать.
— Кто? — после нескольких звонков домофона друг наконец снисходит до ответа.
— Доставка девочек, — ржу я.
Раздается пиканье, и я дергаю дверь, едва не налетая на одну из бабулек-доносчиц. Под мышкой зажато трясущееся нечто, которое должно быть, видимо, собачкой, но больше похоже на крысу. Каждый раз передергивает от вида этой животины. Мелочь скалится и начинает вырываться из захвата соседки.
— Здрасьте, баба Маша, — здороваюсь, протискиваясь мимо внушительных размеров. — Прелестная псинка.