Ведьмаченко был неплохим караульным и, получив сержантские лычки, стал разводящим, то есть теперь он сам на посту не стоял, а только менял старых часовых на новых. В это время Мышкина как раз поставили в караул. Несение наряда в карауле представляет возможность солдатам расслабиться, но бывают моменты, когда от тебя требуется быстрота и четкость исполнения команд и инструкций. Также нужно четко знать и соблюдать, даже через «не могу», все хитрости и нюансы караульной службы. Мышкин же это далеко не сразу понял и из-за своей лени опять начал страдать. Его били братья Макашевы, а с ними и Ведьмаченко. И странно получалось: пока Мышкина били, он был исполнительным нормальным солдатом, только переставали бить – он опять ленился и «тормозил». Мышкин сам вынуждал, чтобы его били. И ему доставалось больше всех, потому что он не мог понять: пока ты не станешь исправно работающим винтиком в армейском механизме, тебя в покое не оставят. Лишь отслужив полтора года, Мышкин превратился в этот винтик. Но к этому времени он растерял все: не приобретя авторитета и друзей, он стал забитым, запуганным получеловеком, мечтающем лишь об окончании службы.
Став со временем старшим сержантом, Ведьмаченко стал и самой заметной, авторитетной фигурой в батальоне среди солдат. Его уважали солдаты, им гордились офицеры, прощая его жестокие выходки в отношении сослуживцев. А Ведьмаченко многих побил за свою службу. Не досталось от него лишь его друзьям, парням из крепких сбитых шаек, да некоторым счастливчикам, которых он просто не заметил. Ведьмаченко не щадил «духов», лохов и стукачей. Бил он жестоко и знаючи, но лишь однажды его удар сделал из солдата инвалида. А произошло следующее.
На утреннем осмотре Толстунов не расстегнул воротник, чтобы показать пришитый новый чистый подворотничок, которого там попросту не было, и Ведьмаченко, выйдя из себя, коленом несколько раз ударил того в пах. В результате в госпитале Толстунову ампутировали одно яичко. Ведьмаченко грозило лишение свободы сроком на четыре года. Он сильно переживал, боясь за себя и свое будущее. Действительно, положение было очень серьезное, но выручил Толстунов: он соврал, что было на самом деле, написав в объяснительной записке липу. Казалось, этот случай должен был отрезвить Ведьмаченко, которого лишили сержантского звания и посадили на гауптвахту на десять суток. Но Ведьмаченко быстро забыл об этом и круто поплатился за это…
Валеру сняли с караула за выходку с Толстуновым, а караул для него значил много. Там он был помощником начальника караула – вторым лицом, почти что главным, а тут в одно мгновение – опять простой солдат. Конечно, не надо было срываться, ведь до дембеля оставались считанные дни. Но жизнь зависит от случайностей, которые порой круто меняют ее то в одну, то в другую сторону. Одну из таких роковых случайностей Ведьмаченко и спровоцировал позже.
В одно из воскресений дорожный батальон отдыхал в казарме. После обеда в выходные разрешалось поспать, и солдаты, расправив кровати, спали. Правда, не все спали – кто-то читал книжку, кто-то тихо смотрел телевизор, а Ведьмаченко с друзьями закрылся в каптерке и пил водку. В начале пятого дневальный прокричал команду: «Новый суточный наряд, подъем!» Заступающие в караул солдаты стали нехотя вылезать из-под одеял и одеваться. Солдаты из состава караула надели шинели, которые заранее привели в достойный вид: погладили, опалили бахрому, пришили, если не было, пуговицы, шевроны и хлястики. Караул был без своего столпа – помощника начальника караула Ведьмаченко, который пил в каптерке. Его сняли с караула и не собирались возвращать обратно. И теперь помощником начальника караула стал сержант Мордованов: он подгонял солдат, чтобы те поторопились, потому что пора уже было идти на плац на инструктаж.