Кино, особенно в его нарративной составляющей, предоставляет философии материал (сценарии, примеры из практики, истории, гипотезы и аргументы) для критического анализа. В фильмах рассказываются истории, делаются утверждения, выдвигаются или интимные гипотезы, которые дают людям, а значит, и философам, материал для критической оценки. Фильмы могут быть объектами прямого философского исследования. Например, фильм Лени Рифеншталь "Триумф воли" (1935), запечатлевший Нюрнбергский съезд нацистской партии 1934 года, дает нам материал для глубоких философских размышлений. В том числе и для размышлений о соотношении эстетической и нравственной ценности. (Фильм Рифеншталь часто считают эстетическим шедевром и моральным провалом). При просмотре "Триумфа воли" неизбежно возникают вопросы о моральной ответственности художников за свои художественные произведения. Однако фильмы становятся особенно философскими не только потому, что они являются объектом философского исследования. В конце концов, объектом философского исследования может быть все и вся (стол, ручка, облако, собор). Обычно нечто становится объектом философского исследования, представляя собой определенный тип вещи, определенный тип опыта или явления, которые философски озадачивают и ставят перед нами задачу. Фильмы становятся философскими в более интересном и глубоком смысле, когда они делают больше, чем это. Они становятся философскими, вовлекая нас в философский процесс во время просмотра.
Как лучше всего понимать связь между кино (кинематографом) и философией (философствованием)? Может ли фильм быть философским текстом, а не только источником информации для философов? Может ли кинематограф быть философией? Может ли просмотр фильма быть философствованием? Возможно, все зависит от того, насколько широким и всеобъемлющим является наше представление о философии.3 Один из теоретиков философии и кино, Мюррей Смит (2006: 33), говорит: "Я считаю относительно бесспорным, что в каком-то широком смысле фильм может быть философским. Это неудивительно, если рассматривать и кино (как вид искусства), и философию как расширение человеческой способности к самосознанию, то есть способности к рефлексии над собой". Если рассматривать философию как простое выражение способности человека к рефлексии, то кино, очевидно, разделяет эту способность. Но дело не только в этом.
Как мы должны понимать философский потенциал кино? Пейсли Ливингстон (2008: 3) удачно формулирует этот вопрос в виде, как он выражается, смелого тезиса.
[Могут ли фильмы] вносить независимый, инновационный и значительный вклад в философию с помощью уникальных для кинематографа средств (таких как монтаж и соотношение звука и изображения), причем этот вклад является независимым в том смысле, что он присущ фильму и не основан на вербально артикулированном философствовании, таком как комментарий или парафраз? В обширной литературе, вдохновленной спекулятивными работами Жиля Делеза о кино, часто утверждается, что фильмы действительно участвуют в творческом философском мышлении и в формировании новых философских концепций.
Смелый тезис утверждает, что вклад фильма в философию, если он подлинный, должен быть незаменим или несводим к любым другим формам коммуникации. Это действительно сильный тезис. Но зачем считать, что философская ценность фильма определяется его философской уникальностью? Сам Ливингстон не является поклонником этого смелого тезиса. Он говорит (Livingston 2008:12),
[Мы должны отказаться от смелого тезиса о фильме как философии и перейти к более скромным и жизнеспособным утверждениям. Некоторые художественные фильмы сняты автором, который использует этот материал в сочетании с языковыми средствами для выражения философски обоснованной точки зрения. Другие художественные фильмы не являются таковыми, но, тем не менее, могут быть использованы для иллюстрации знакомых, но ценных взглядов на практическую мудрость, скептицизм и другие темы. Фильмы обоих типов позволяют наглядно ознакомиться с философскими позициями и аргументами, а также могут послужить достойным стимулом для творческого философского мышления...