– Потому разрешённая, – сказал он, прочихавшись, – потому разрешённая, что всюду можно.
– И куда пойдём? – спросил Никанор.
Дело в том, что Папа разрешил им гулять только вместе.
– Пойдём туда, куда мечтали, – серьёзно сказал Там. – Ты куда мечтал?
– Я – на колокольчиковую поляну. Помнишь, Мама рассказывала, как они там звенят? Вот бы послушать…
– Ну, это вообще – в двух шагах.
– А ты далеко мечтал? – поинтересовался Никанор.
Там загадочно улыбнулся.
– Пошли на колокольчиковую, – сказал он.
Мышата побежали через вишнёвый сад.
– А сад-то какой! – восторженно крикнул Там на бегу.
– Ага! – подтвердил Никанор.
Сад сегодня был и впрямь невероятный. Промытый утренней росой, он весь пенился розовым цветом. Листьев ещё совсем не было, и только тысячи нежных соцветий, шурша, покачивались среди тоненьких чёрных веточек.
Братья добежали до края сада и нырнули в крапивные заросли. Там они наткнулись на мохнатого шмеля, но испугаться не успели, потому как шмель сам так испугался, что метнулся в траву и, запутавшись, ещё долго жужжал оттуда какие-то ругательства.
Выскочив на поляну, мышата замерли. Колокольчики были повсюду. Они росли на ровных зелёных стеблях, уходящих вверх, и уже там, высоко-высоко, чуть склоняли головы, похожие на сиреневые абажуры.
– Ух как… – выдохнул Никанор.
– А звон где? – спросил Там.
Колокольчики молчали.
– Может, надо сильно-сильно прислушаться? – предположил Никанор. Мышата затаили дыхание. Они вслушались так сильно, что даже кончики ушей покраснели.
– Что-то совсем ничего… – вздохнул Никанор.
– Потому что ветра нет, – сказал Там.
– А давай им ветер сами устроим? – и Никанор потянул за ближайший стебель.
Сверху донеслось нежное «дзынь». Тогда Там ухватил лапками сразу два колокольца и толкнул. Получилось «дзон-дзень».
Дальше дело пошло! Мышата носились среди зелёных стеблей и толкали, и тянули, и дёргали – в общем, музицировали. Кончилось всё на самом интересном месте. Когда Никанор придумал обвязывать травинкой сразу несколько стеблей, чтобы вышло «хором», прилетел сердитый дрозд и отругал их по-страшному. Оказывается, они перебудили всех птенцов в гнёздах на соседней иве и надо теперь «немедленно прекратить этот гвалт». Концерт пришлось закончить.
– Мировецкая музыка получилась! И вообще – такой день! – веселился Никанор. Он тащил на плече большой колоколец, который у них случайно отломался. Никанор заявил, что это будет первый музыкальный инструмент в его будущей коллекции.
– Давай его домой занесём, – предложил он. – Всё-таки тяжёлый.
Там думал о чём-то своём, поглядывал вдаль и молчал.
– Слушай, ты беги к норе, – сказал он, вдруг остановившись, – а я тут… ну, в одно место.
– Мы же обещали повсюду вместе… – растерялся Никанор.
– Понимаешь, мне очень надо, и я боюсь, что не успею, – сказал Там, нетерпеливо подпрыгивая.
– Пойдёшь куда мечтал?
– Ага.
– Далеко пойдёшь? И мне с тобой нельзя? – расстроился брат.
– Ну куда ты с этим своим инструментом, – вздохнул Там. – И потом – я знаю, что должен сам, понимаешь?
– Ладно. Где встречаемся?
– На краю поля давай, у околицы.
И Там юркнул в траву.
Конечно, Там с самого утра хотел попасть в синий лес. Выбежав за околицу, он посмотрел с холма вдаль, туда, где за полями синела его мечта.
Наметив направление, Там задумался, как бежать. Через пшеничные поля было безопаснее, но дольше. Да и с пути сбиться можно. Запутаешься ещё в этих колосьях… А по дороге и удобно, и лес видно. Но опасно. Очень опасно. Папа учил, что на дорогу выходить никогда нельзя: «Там ты для любого зверя как обед на тарелочке – кушать подано».
«Но если быстро, то, может, никто не заметит?» – подумал Там.
И выбрал дорогу.
Там мчался что есть мочи, скоро-скоро перебирая маленькими лапками. Дорога была сухая, и колеи припорошила мягкая пыль, которая облачком кружилась вокруг мышонка.
«Синий лес, синий лес, лес чудес, лес чудес!» – напевал мышонок. Он внимательно глядел под ноги, чтобы не споткнуться.
Вдруг он уткнулся во что-то пушистое, большое и мягкое. Побарахтавшись в меховых зарослях, Там выбрался, отряхнулся и огляделся.
Слева и справа от него над дорогой возвышались четыре рыжих мохнатых столба. А прямо перед ним висела пушистая труба с белым кончиком. В неё-то Там и врезался.
Мышонок сел на дорогу и задумался.
«Так… У совы две лапы, два крыла и голова. Не подходит. У змеи вообще только туловище, без лап. Опять не то. У лисы – четыре рыжие лапы, один хвост и голова…»