Ванька, почувствовавший, что ничто не угрожает ему, с вызовом спросил:
— А мужики станут приставать, что отвечать?
— Скажите, вызывали за прошлое. За магазин, — посоветовал мужчина в сером пиджаке.
— А вообще как мне быть после всего? — с болью спросил Ванька. — У меня же внутри все кричит… Не могу…
— Живи, как жил, — сказал первый милиционер.
— Не получится.
— Точно, не получится, — согласился мужчина в сером пиджаке. — Что-то новое начнется в вашей жизни.
Голос его был бесцветен и печален. Казалось, мужчина не только прекрасно понимает Ваньку, но и сам ощущает то же самое, что и Ванька, а, может быть, сильней и острей, и, может быть, по той же самой причине: винит себя в смерти деда Ознобина и странницы. Именно поэтому, выходя, Ванька внимательно посмотрел на него и решил еще раз поговорить с мужчиной. Но без свидетелей, если получится.
Перед правлением лежали неочищенные от коры сосновые бревна. На них Ванька и сел. Нервничал, достал из кармана помятую пачку папирос, закурил. Шагах в трех от него алели несколько жучков-пожарников, которые, замерев, грелись на солнце.
К Ваньке подошел незнакомый парень:
— Огонек есть?
— Прикуривай, — протянул ему спички Ванька и поинтересовался, кивнув в сторону правления. — С ними приехал?
— Ну? — то ли ответил на вопрос, то ли неласково спросил в ответ парень, — а тебе, собственно, какое дело?
— Этот, в сером пиджаке, кто? — не заметив нежелания парня говорить, задал новый вопрос Ванька.
Парень промолчал.
— Ух, елки-палки, тайна! — засмеялся Ванька.
— Не надо лишних вопросов задавать, спокойней спать будешь, — сказал парень.
В это время на крыльце правления появился мужчина в сером пиджаке. За ним шли милиционеры и неизвестно откуда взявшийся новый председатель колхоза. Ванька торопливо вскочил, вдавил недокуренную папиросу каблуком в землю. Мужчина в сером пиджаке направился к Ваньке. Сопровождающие его двинулись следом, но он легким кивком головы остановил их.
— Поговорить со мной хотите? — спросил мужчина.
— Вы его знали, что ли? — Ванькины губы пересохли от волнения. — Мне так показалось.
— Немного. Почти не знал. Два раза виделись — и все. По-моему, он далеко не ушел, где-нибудь поблизости прячется, пережидает. Может быть, однажды ночью к вам постучится или к вашей сестре. Будьте готовы.
— Пусть стучит, — зло сказал Ванька, — его ждет ласковый прием.
— Но вы… — предостерегающе поднял брови мужчина.
— Понимаю, не маленький. Живым доставлю куда надо. Вот разве убегать станет и морду немного поцарапает. Так в том моей вины нет.
Со скрытой улыбкой они посмотрели друг на друга. И хотя улыбка была, вроде бы, неуместна сейчас, все-таки она появилась, вспыхнув тихим огоньком и сразу погаснув.
— В районе знают, где меня найти, — сказал мужчина в сером пиджаке. — Если что, обращайтесь прямо туда.
Ванька согласно кивнул. Разговор с мужчиной вернул ему спокойствие, которое, правда, не заглушило ни боли, ни сосущего чувства вины в смерти деда Ознобина и безвестной странницы.
Раньше и боль, и вина в смертях были какими-то кипящими, обжигающими Ваньку горячими брызгами изнутри, теперь же они ровным жжением напоминали о себе, и одно только могло погасить это жжение: надо найти Шилова, заломить ему руки за спину, бросить его, униженного, на землю. Если это сделает кто-то другой, жжение станет вечным — до скончания дней нипочем не избавиться Ваньке от боли и вины.
Мужчина в сером пиджаке словно угадал состояние Ваньки, и ни о чем больше говорить не стал, лишь ободряюще прикоснулся к его плечу и решительно зашагал к поджидающей его машине.
3
Сначала, прямо на глазах, обмелела речушка. Берега обнажились, красная глина потрескалась, зелеными пятнами на ней засохли водоросли и лягушачья икра.
Затем, тоже прямо на глазах, вытекла по капле жизнь из ветел. Они снова стали похожи на обветренные, старательно обмытые дождем кости неведомых зверей. Только кое-где на их стволах сохранились клочья темно-коричневой коры.
Птицы, которые с радостью садились на ветлы, пока те были живыми, теперь далеко стороной облетали страшные белые деревья. Высоченная крапива, росшая вокруг ветел, в одночасье пожелтела, трубчатые её стебли прогнили насквозь и опали вниз, к самому основанию стволов.
Вокруг зайцевского дома растительность еще буйствовала, но потом и здесь нежная зелень листвы сменилась желтизной, по которой расползлись едкие ржавые пятна.