— ЗАЧМЫРЯЕВ! — пронеслось по всей квартире звонкое слово, замотанного Ардалеона, который уже любовался значком юного октябренка на груди Валентины Ивановны, — Родной, а чё ты не зовешь к нам такую милую даму? Позвольте представиться, Ардалеон Александрович Кварталовский. Пользуясь случаем, приглашаю вас в Останкино на ближающую съемку программы «С добрым утром, товарищи! Утренняя аэробика». Пока что, в качестве зрителя.
Валентина Ивановна хихикнула и мгновенно засмущалась. Она даже не обратила внимания на перевязанный лоб и часть макушки мужчины, пластырь на побагровевшем носу, а так же фингал под правым глазом — его харизма моментально накрыла старушку бешеной волной. В таком же полуэкстазном состоянии она повернулась и собралась уходить.
— Куда же вы? Возьмите визитную карточку!
Дрожащими руками Валентина Ивановна забрала эту бесценную картонку и поплелась домой.
Как только старушка пропала из зоны видимости, приветливый взгляд Ардалеона моментально приобрел агрессивный окрас и упал прямиком на Зачмыряева.
— Йося, какого хрена ты тут базаришь с бабками, в то время, как моя супруга, чуть ли не на ушах ходит? Я попросил тебя за ней последить, пока бинтуюсь, но, видимо, ты и тут не в состоянии что-либо сделать. Я прав?
— Прав… — опустив голову, мяукнул Зачмыряев.
— Еще бы. За стол.
Во главе стола стоял кувшин с абрикосовым соком, рядом, в плошках, развалились, наспех приготовленные, овощной салат, вареные яйца и макароны. В двух корзинках по краям стола красовались нектарины и бананы. Из жидкостей на столе блестела бутылка игристого вина, на удивление, еще не откупоренная. Тарелки мужчин блестели от чистоты, что было диаметрально противоположно тарелке «Бэлль Дюк».
Маргарита вилкой разгребала свой салат, закручивая кудрю на палец. Увидев мужа рядом с собой, она плавно подобралась поближе к нему и пристроилась на плече.
— Как ты, кот?
— Че как? Как как? Погано. Башка до сих пор раскалывается. Тошнит еще. Ну, короче, песня.
— Хорошо, что Йося тут живет, правда? — обхватив голову супруга обеими руками и приблизившись к нему на максимально возможное расстояние, прошептала Маргарита.
— Ему повезло, что начальнику поможет. Че недовольный такой сидишь? Не рад, что заше…
По комнате заносились быстрые постукивания. Ардалеон, поняв кто является инициатором нервной дрожи, сперва посмотрел глазами полными ярости на Иосифа, а затем со всей дури наступил на ногу Зачмыряеву.
— ХВАТИТ! Достал! Психозный, нервозный! Я тебя по врачам затаскаю, устанешь мне справки доставать, рожа операторская. А если во время эфира стучать по камере начнешь? Там зрителей повыворачивает от таких пируэтов!
Зачмыряев сложился напополам, мыча от боли.
— Меня мало, что это придурок на улице вывел, ты мне тут еще добавляешь, да? Марго, у меня до сих пор не укладывается. Вроде, нормальная страна, всего везде у всех хватает — нет, блин, найдутся идиоты. Даже этот, бровястый, по телевизору говорит — Товарищи, давайте жить дружно. Не у клуба, не в подъезде, даже не у кафе — у ресторана. Всё, дорогая, до следующего эфира без денег. Обокрали, даже на такси нет.
— Ну не страшно, заработаешь, — с этими словами Маргарита медленно поднялась и стала покачивать бедрами под Аиду Ведищеву, которая нежно шептала со старого проигрывателя Зачмыряева.
— Ах, не страшно?! — с этими словами Ардалеон подскочил к супруге и схватил её за волосы. Зачмыряев с ужасом следил за действиями начальника, постукивая ногой и мигая левым глазом.
— Отпусти, психованный!
— Дура, я на тебя пашу, благодаря мне ты в телике, да я вообще…
Резкий прилив тошноты позволил Маргарите высвободиться от рук тирана мужа, а самого супруга пулей отправить в туалет. Подобная картина погрузила Иосифа еще глубже в анналы нервозности и страха. Видя, как перед ним на полу лежит некогда прекрасная девушка, подающая надежды спортивный корреспондент лучшего канала страны, на глазах Йоси навернулись слезы. Он постоянно снимал её в передачах, сперва на выездах, по спортивным соревнованиям государства, затем, после закрытия программы, она стала ведущей утренней гимнастики и аэробики. Как же Иосиф её любил. И как же он до сих пор её любит. Пускай её развратил черный мир телевизионный среды, а она поддалась этому рискованному веянию, пускай теперь её поведение вульгарно и вызывающе, пускай она думает, что лучше её на свете нет — он всё равно ее любит. Он обожает её снимать. Когда смотришь на любимую девушку через то, что может приблизить её к тебе, хотя бы дистанционно, когда разглядываешь каждый миллиметр её прекрасных губ, огромных глаз, гладких щек, то хочешь, чтобы это длилось бесконечно. Как будто влюбленный мальчишка подглядывает за девушкой, что в два раза старше его, а она всё понимает и лишь улыбается ему.