Пролог. Возрождение.
Тихий голос. Настолько тихий, что многие из слов пропадали в течении других звуков. Он нежно обволакивал душу, создавая великое спокойствие.
- Где ты? Я не чувствую твоего присутствия. Холод. Где тот горячий напалм внутри тебя? Клетка. Ты перестала сражаться, видеть, слышать. Заперлась внутри себя, оставив остальных на произвол судьбы. Они в твоей голове, молят о помощи. Они хотят, чтобы ты спасла их снова, но кто спасет тебя? Все чувства ослабли, но одно все сильнее и сильнее. Я чувствую это в тебе. Ярость.
Глаза открылись. Огромный каньон, наполненный кровью доблестных воинов предстал перед взором. Колоссальная бойня, последняя битва обреченного народа. Люди гибнут под натиском орудия врага, их мечи с легкостью пробивают броню отчаянных. Каждый воин жертвует своей жизнью ради королевы, но она оставила их умирать. Ее глаза горят яростью, но она подавлена кровью умерших. Мертвые никогда не оставят ее. До конца жизни мертвецы будут желать, чтобы она сгинула вместе с ними, чтобы королева ушла в след за народом. Вечные терзания не остановить.
- Ты обречена.
Девушка очнулась холодном поту. С надеждой, что это продолжение сна, она вскочила с грязной, мокрой кровати. Исхоженный пол принял ее ступни, хотя можно ли назвать это полом? Кое-где пробивалась голая земля, со всеми ее обитателями. Затхлые стены окружали комнату. Где-то, от потока времени, стены стали выпуклыми. Острые бугры выступали из стен, словно ножи. Они были способны разрезать плоть хрупкого человека, и больше были похожи на особое приспособление для казни.
Девушка отчетливо чувствовала ступнями землю, слышала, как где-то в углу капли воды разбивались, падая с потолка. Все это не сон. Что она видела в своем видении? Что это за место? Все события до этого пробуждения стерлись из памяти. Это место заключения, полностью запертое, не имеющее ни окон, ни света, не знакомо девушке. Огромная металлическая дверь выступала по центру головной стены, расположенной с правой стороны от ужасной кровати. Странный гул исходил от металла. Скорее всего, звуки за дверью создавали частоты, которые бились о металл и отлетали куда-то в сторону, создавая этот ужасный звук.
За дверью послышались громкие шорохи, вплоть до таких, что стал понятен явный факт открытия двери. Вероятно, надзиратель пришел проверить свою заключенную. Или, быть может, он пришел поглумиться, поиздеваться, избить, изнасиловать или вовсе убить? Страх не возникал, ведь эта странная камера уничтожала любое чувство, навязывая свое одиночество и обреченность.
Дверь отперлась. У порога камеры остановился мужчина. Он был одет в странный темный плащ, под которым прослеживалась серая легкая броня. В его глазах было множество презрения, которым он облил девушку с головы до ног.
- Сядь. - тихо произнес надзиратель, однако из-за акустики комнаты любой звук превращался в ужасное громкое эхо. Что ему нужно? Неужели страшные затеи все же отложились в его голове, наложившись на чертоги разума?
Девушка не желала выполнять приказов новоиспеченного "начальника", но ее бездействие лишь нервировало итак агрессивного человека. Сдвинув рукой плащ, надзиратель оголил странную дубинку, которая до этого содержалась в ножнах. Материал дубинки не ясен, понятно лишь то, что она невероятно прочная и легкая, ведь она не была больших размеров для большей массы. Вероятно, эта дубинка служила для того, чтобы любая мысль о бунте вылетела из голов заключенных, погружая их в невиданный страх.
Мужчина сделал агрессивный рывок к своему раздражителю, сделав замах дубинкой. Удар последовал в грудную клетку, которую девушка попыталась защитить руками, но получила "оружием" и по ним тоже. Охранник не желал останавливаться, он лишь продолжал наносить удары по разным точкам тела заключенной, в то время как та упала на грязную кровать от своей боли. Невыносимой боли. Глаза сами невольно закрылись. Всевозможные чувства пропали, последствия ударов уже не чувствовались, даже звуки замерли. Что-то странное ощутилось на коже лица. Ветер? Легкая прохлада слабого порыва, и этот прекрасный чистый воздух. Заключенная открыла глаза в полной растерянности, вновь тот же каньон перед ней, вновь крики все тех же воинов, вновь льется кровь доблестных воинов. Но теперь все поле битвы былало всепожирающим огнем. Пламя охватывало тела уже умерших людей, обвивало их своими адскими объятиями.
Жестокая беспомощность поразила взор, создавая пугающее тревожное чувство страха, разрастающееся по всему телу, пускающее свои корни в глубину испуганного разума. Слезы вырывались наружу. Они обжигали веки и щеки, по которым медленно скатывались и падали. Слезы стали цепями, которыми она была словно скована. Помощь уже не придет, все и правда обречено на верную гибель..