Возьмем явление — неравенство. Социальный характер этому явлению придают именно субъективные переживания, представляющие собой исторически обусловленный продукт культуры.
Л.Г. Ионин пишет (1996): «Неравенство людей является эмпирическим фактом… О социальном неравенстве можно говорить только тогда, когда важность различий людей по какому-то из… параметров закреплена институционально и сделана базисным принципом классификации. Несмотря на наличие объективного неравенства,… социальное неравенство не возникает, пока оно не осознано и не интерпретировано как таковое.
Обратимся к традиционному обществу. Здесь социальное неравенство не выглядит и не является проблемой, ибо объективное неравенство в этих обществах воспринимается как часть божественного порядка. Принцип вертикальной классификации интерпретируется как частное проявление идеи мирового порядка — божественной иерархии, воплотившейся в иерархии сословий и каст. Такая (или подобная) теория характерна для всех традиционных обществ, где бы они ни существовали, в частности же, она ярко проявилась в европейском Средневековье.
Наиболее выразительные последствия социальная дифференциация имела в индийской кастовой системе, где объективно выражавшееся неравенство достигло максимума возможного. Но, парадоксальным образом, это неравенство не только не способствовало стремлению к социальному равенству, но даже затрудняло его: божественное происхождение неравенства затрудняло истолкование кастовой системы как выражения социального неравенства…
Переопределение ситуации произошло в XVIII веке с подъемом буржуазного класса. Вообще-то дело выглядело так, будто в этот период социальное неравенство было открыто, обнаружено, так сказать, реальность, до того успешно скрывавшаяся от пытливого человеческого ума.
Сейчас у нас образы зла «размыты» с помощью телевидения, школы и пр. Поэтому и общество рассыпалось — не зачем объединяться, так как конкретного врага не видно, все в тумане. Иногда удается уцепиться за какое-то «зло», и в этих случаях власть даже встает в ряды борцов. Так было на днях, когда дали отпор «ювенальной юстиции» — сам В.В. Путин приехал (иногда даже кажется, что такие типы зла специально выращивают и выпускают, дав населению их победить, причем «народ и партия едины»).
Мне кажется, мы, общаясь в Интернете, смогли бы провести инвентаризацию «зла», выявив из его множества кандидатов на разработку и слепив, пусть грубо, их образы. У всех у нас для этого есть опыт, разум и чувство. Шлифовка — дело второе, появятся и таланты. А без большого массива грубой работы никто за это не возьмется.
По моему опыту, для этой работы нужно превратить в рутину три операции:
— написание или подбор текстов, которые дают корректное (без надрыва) описание поляны, где угнездилось какое-то зло;
— обсуждение этих текстов, которое поможет составить программку «создания образа»;
— создание кратких и эстетически привлекательных произведений, представляющих разным группам публики образ конкретного зла (публицистика, стихи, картины, может быть, киносценарии и пр.).
Может быть, будут и промежуточные пункты (например, написание более коротких текстов, но еще без художеств).
Я лично могу участвовать в двух первых пунктах — художественного таланта нет. Но сейчас два эти пункта необходимы. На мой взгляд, потребность в них — не классовая, а национальная. «Карта зла» нужна и власти, и оппозиции, и даже тем, кто мечтает о революции. Эта карта вообще поднимет уровень культуры, особенно в образовании, воспитании и управлении.
13.03.2013
Я считаю, что в данный момент практически перед всем населением РФ встают две фундаментальные угрозы — деградация двух больших систем жизнеобеспечения, ЖКХ и здравоохранения. По своей природе это системы коммунальные, которые всех связывают одной цепью. Попытки богатых создать маленькие частные бункеры (типа коттеджа с автономным энергоснабжением и личного врача) — иллюзии. Курс Правительства на уход государства из этих систем — утопия, которая для населения является злом высшего ранга.
Думаю, это можно разъяснить. Вот маленький кусочек для новеньких.
С 1 января 2013 г. начался переход к предоставлению медицинских услуг пациентам государственных поликлиник и больниц на платной основе. Проект подготовлен Министерством здравоохранения и социального развития и должен был быть утвержден постановлением Правительства до конца прошлого года. Этот проект — следствие принятого в ноябре 2011 г. закона «Об основах охраны здоровья граждан», который официально разрешил государственным медицинским учреждениям взимать плату с пациентов.
Как сказано в Государственном докладе о состоянии здоровья населения РФ (2005 г.), уже тогда медицинские учреждения произвели разделение потоков «платных» и «бесплатных» пациентов по месту и времени — так, чтобы разные категории пациентов не входили в контакт. Обоснование такой сегрегационной меры дается очень туманное («чтобы избежать злоупотреблений»). Так или иначе, в системе здравоохранения началось реальное разделение граждан по принципу платежеспособности. С равенством граждан перед лицом болезни было покончено формально даже в лоне государственной системы.
Это — фундаментальное изменение, исторический выбор. Министры здравоохранения и их эксперты об этой стороне дела не говорят, все сводят к техническим вопросам, но надо вникнуть в суть этого поворота. Речь идет об отказе от здравоохранения, которое обеспечивало воспроизводство жизни всего населения России, не разделяя его на избранных и отверженных в зависимости от платежеспособности. Это была система национальная, солидарного типа.
Смысл разделения людей перед лицом болезни был сформулирован еще во времена позднего Средневековья. Классовый антагонизм возник (т. е. был осознан) в Европе во время первых эпидемий чумы.
Историки (например, Ф. Бродель) считают моментом возникновения упорной классовой ненависти период Возрождения. Возникла эта ненависть не из-за разделения людей по доступу к материальным благам, а из-за сегрегации по отношению к болезни. Именно это было воспринято как разрыв с идеей религиозного братства — разрыв не социальный, а экзистенциальный. Тогда в больших городах Европы при первых признаках чумы богатые выезжали на свои загородные виллы, а бедные оставались в зараженном городе, как в осаде (но при хорошем снабжении во избежание бунта). Происходило «социальное истребление» бедняков. По окончании эпидемии богачи сначала вселяли в свой дом на несколько недель беднячку-«испытательницу».
Россия избежала такого классового разделения народа, а его вторжение в конце XIX в. вскоре привело к революции. И вот, такое разделение сейчас производит сама государственная власть. Что же нас ждет в конце этого тоннеля? Угроза для нас велика, отказ от здравоохранения и сдвиг к покупке медицинских услуг — ложная рыночная утопия, которая уничтожает великое достижение цивилизации.
Если реализация этой утопии заходит далеко, право на здоровье сосредотачивается у немногочисленного богатого меньшинства. А строго говоря, после некоторого порога не остается ни у кого. В Западной Европе уже сейчас богатые люди, серьезно заболев, обращаются к государственной системе социального здравоохранения — сидят в очереди в поликлинике, ложатся в общую палату в больнице. Потому что только эта, организованная государством, коммунальная система обладает возможностью создать и содержать целостную научно-техническую, информационную и организационную основу современной медицины. Эта медицина представляет сегодня огромную отрасль, даже, точнее, межотраслевую сферу типа ракетно-космической отрасли, содержать которую способны только государство или союз государств. Частные фирмы и госпитали в такой медицине могут быть лишь элементами этой системы, работая в симбиозе с государством.