Это очень важный вывод, о котором мало кто задумывается: поллстеры, которые опрашивают население, — вовсе не социологи. Это другая профессия, они изучают мнение, сущность летучую.
3.04.2014
Либерал Е. Трубецкой жаловался: «В других странах наиболее утопическими справедливо признаются наиболее крайние проекты преобразований общественных и политических. У нас наоборот: чем проект умереннее, тем он утопичнее, неосуществимее. Например, у нас легче, возможнее осуществить “неограниченное народное самодержавие», чем манифест 17 октября».
Может, нам все-таки создать секту «малых дел»? Хоть бы человек семь наскрести. Если на то пошло, все «крайние проекты преобразований» и в России, и в «других странах» удавались, только если до этого такие секты лет двадцать делали малые «общественные и политические» дела. А все эти «пан или пропал» или «по щучьему велению» — опиум для народа.
Много умных людей (назову Вебера, Грамши и Бурдье) предупреждают, что догму «бытие определяет сознание» нельзя понимать буквально. В частности, политическое действие возможно именно потому, что и массы, и власть действуют согласно тому запасу знания, которым располагают. Изменяя состав этого знания, можно изменять ход событий в политике. Если бы либералы-кадеты не расшатали знание монархии, не было бы манифеста 17 октября, а без него — Думы и т. д. — вплоть до Госплана и НКВД. Знание — страшная сила!
Когда добили СССР, возникло государство, власть которого, помимо других слабостей, имела ущербную систему знания. Это — наследие старого обществоведения плюс благоприобретенные провалы в памяти. Строить капитализм — дело сложное, а наши корифеи учиться не научились, да и их аспиранты пошли по этой же дорожке. К тому же власть нанимала в консультанты «чикагских мальчиков». То еще общество «знания» возникло на просторах родины!
В результате власть не выполняет многих необходимых функций, о которых просто не знает. Есть у нее и другие причины, на которые мы не можем повлиять, но накачивать в российскую ноосферу знание об этих провалах было бы наверняка полезно. Ликвидировать целый класс прорех было бы в интересах и населения, и власти. Глядишь, и какой-нибудь «манифест 17 октября» появится. Хотя вряд ли…
Скажу об одной задаче, которую государство должно было бы выполнить, начиная реформу, — и не выполнило. Думаю, оно об этой задаче и не знало! Поэтому приведу высказывания авторитетных авторов, знатоков капитализма. Речь о задаче, которую сразу ставили либералы и власти Запада: не допустить «перетекания рыночной экономики в рыночное общество».
Очевидно, почему: в любой системе есть вещи, движение которых не должно регулироваться рынком. В некоторые зоны ему вход воспрещен. У нас это проигнорировали. Академик О.Т. Богомолов, который во время перестройки был энтузиастом рынка, признал: «Как это ни печально констатировать, но реформы в России сопровождались пагубным расстройством не только экономики, но всей системы общественных отношений».
Вот вывод экономиста (А. Кайе): «Если бы не было Государства-Провидения, относительный социальный мир был бы сметен рыночной логикой абсолютно и незамедлительно».
Сам Адам Смит исходил из того, что либерализм отвергает «подлую максиму хозяев», которая гласит: «Все для нас и ничего для других». Он предупреждал об опасности обеднения всей общественной жизни под воздействием рынка: «Таковы недостатки духа коммерции. Умы людей сужаются и становятся более неспособными к возвышенным мыслям, образование записывается в разряд чего-то презренного или как минимум незначительного, а героический дух почти полностью сходит на нет. Исправление таких недостатков было бы целью, достойной самого серьезного внимания».
Особенно Адам Смит предостерегал, чтобы бизнесменов не подпускали к законодательству: «К предложению об издании какого-либо нового закона, которое исходит из этого класса, надо всегда относиться с величайшей осторожностью; его следует принимать только после продолжительного и всестороннего рассмотрения. Оно ведь исходит из того класса людей, интересы которых не совпадают с интересами общества, которые обычно заинтересованы в том, чтобы вводить общество в заблуждение и даже угнетать его, которые действительно во многих случаях и вводили его в заблуждение, и угнетали».
Наши либералы этого не читали или постеснялись сказать Ельцину? Хотя, конечно, задача трудная — рынок лезет во все дырки.
Один из ведущих американских философов К. Лэш пишет: «[Рынок] оказывает почти непреодолимое давление на любую деятельность с тем, чтобы она оправдывала себя на единственно понятном ему языке: становилась деловым предприятием, сама себя окупала, подводила бухгалтерский баланс с прибылью. Он обращает новости в развлечение, ученые занятия в профессиональный карьеризм, социальную работу в научное управление нищетой. Любое установление он неминуемо превращает в свои образ и подобие».
Осталось добавить: уже в древности знали, что коммерсантов нельзя подпускать к власти и военному делу. Византийскому императору Феофилу (IX в.) донесли, что императрица приторговывает. Корабль, принадлежавший ей, тут же был сожжен, а она наказана. В летописи сказано о гневе Феофила: «А кто когда видел, — прибавил он с душевной горечью, — чтобы ромейский царь или его супруга были купцами?»
Многие бунты древности и Средневековья были вызваны тем, что воины-дворяне (феодалы) начинали заниматься коммерцией и стяжательством. Такое, кстати, и в Киевской Руси бывало. Про Москву Карамзин благоразумно не пишет. Наверное, наши князья и цари не давали перетекать рыночной экономике, куда не следует.
Ведь можем, если захотим! Вот какой наказ избирателей нашим правителям.
27.10.2014
После «валдайской» речи В.В. Путина правители Запада погрузились в размышления и пока молчат. А наши политологи сразу стали делать ценные замечания. Принципиальную мысль высказал М. Хазин («О чем не сказал Путин в своей “Валдайской” речи»35). Вот тезис его статьи (я убрал лишние слова, а суть — очень близко к тексту Хазина и от его лица):
«Я явно почувствовал, что в речи не хватает одного крайне важного аспекта. Выходя с заседания “Валдайского” клуба я поговорил на эту тему с Борисом Межуевым, который, совершенно независимо от меня, отметил это же обстоятельство…
У России всегда были свои правила. На первом этапе — православные, на втором — коммунистические. Построенные на одной и той же, традиционной системе ценностей. Мы несли миру некие ценности. Это и была та «мягкая сила», которая позволяла России, а затем СССР быть великой державой. А сегодня у нас такой силы нет. Официальная идеология у нас либеральная, строим мы либеральный капитализм, центром либеральной силы и идеологии являются США — как же мы можем их критиковать? И это противоречие Путин в своей речи не разрешил, он его даже не упомянул…
Если Россия предъявит миру новую справедливость — то многие из тех, кто уже понял, что США будут пытаться сохранить свой статус и положение за их счет, станут нашими союзниками. Что, собственно, и позволит России предъявить миру (и США в частности) свое право. А если новые правила, которые Россия должна нести миру, предъявлены не будут — то нас задавят».
Важный тезис, и я с ним не согласен. Но сначала отмечу вроде бы мелкие неувязки, но имеющие смысл.
Во-первых, умные и уважаемые люди — Хазин и Межуев — заметили отсутствие в речи «крайне важного аспекта», что породило противоречие. Оно, как сказано, лишает Россию права на критику США. Но если они сразу заметили эту «лакуну», то значит, у них уже есть представление о том, как можно снять это противоречие. Иначе они сказали бы друг другу: Путин поставил вечный вопрос, но ответа на него нет ни у нас с тобой, ни у самого Путина.
Но если у Хазина с Межуевым есть варианты ответа, то они бы в беседе хоть как-то их выразили. Не могут интеллектуалы не высказать свои идеи, пусть даже сыроватые! Уже в этой своей статье Хазин обязательно намекнул бы: Россия может «предъявить миру новую справедливость» так-то и так-то! Почему не намекает? Может, его вывод слишком пессимистический, и он не хочет огорчать читателей? Или его вывод слишком фантастический, и он не хочет выглядеть романтиком?