Определена ли этим ответом функция учебника настолько, чтобы можно было проектировать структуру? Нет, не определена и в малой степени. Чтобы говорить о структуре, надо договориться о том, какую нацию задумано собирать. Ведь нация — сложная система, собранная на сложной матрице. Эта матрица самопроизвольно не возникнет, ее надо конструировать, а затем создавать в трудном «каждодневном плебисците», который требует от всех групп общества выложить и обосновать свои представления о благой жизни. Когда критическая масса населения придет к соглашению, а власть получит от нее мандат на подавление (кнутом и пряником) несогласных, этот общественный договор фиксируется в разных формах, включая конституцию.
Учебник как структура должен соответствовать той матрице, на которой будет собираться нация. Поскольку этот процесс будет идти поэтапно, то и учебник будет меняться соответственно этапам общественного договора.
Пока что о модели сборки нации не было и речи, не говоря уже о дискуссиях. На какую же нацию должны ориентироваться проектировщики структуры? Ведь одно дело — нация США, другое — Франции, иные модели у Великобритании и Германии, не говоря уж о Китае, Индии или Бразилии. Об опыте Российской империи или СССР никто и не заикается. Какой же смысл было устраивать совещание по структуре учебника, скажем, в Татарстане, если не разобрались с его функцией? Зачем было вывешивать на сайте Минобрнауки какие-то импровизации плана учебника, который может только подлить масла в огонь противоречий? Все это действительно странно.
Посмотрим чуть глубже. Ясно, что в большой программе сборки российской нации учебник с его функцией — лишь одна структура из большой системы других необходимых структур. Все они должны быть увязаны так, чтобы возникло их кооперативное взаимодействие. Понятно, что в данный момент власть еще не может изложить свои стратегические представления о будущем жизнеустройстве общества и нации. Но хоть в какие-то рамки образ будущего надо ввести. Межэтнические отношения, которые должен гармонизировать учебник истории, неразрывно связаны с отношениями социальными, поэтому и структура учебника должна быть согласована с той социальной системой, в которой будет организовано бытие нации. Ведь нельзя же удалить из учебника истории этот срез. Каковы были чаяния народов России, как они двигались к желанному типу человеческого общежития, что считали добром и злом? Как писать учебник истории, не имея ориентиров в будущем? Чтобы проектировать структуру элемента системы в начальной стадии ее становления, нужны хоть грубый набросок ее главных качеств, хоть приблизительный вектор ее движения. Пусть бы рабочая группа, организующая проектирование учебника, огласила хотя бы свои предварительные представления — это необходимое условие.
Мы видим, как непросто сформулировать функцию, выполнить которую предназначено учебнику, но в действительности проектирование структуры — задача гораздо сложнее. Очень часто считают, что если цель поставлена, то выбор средств делается автоматически — структура это всего лишь отражение той функции, которую она должна выполнить. Это ошибочное представление. Адекватное соответствие структуры поставленной перед ней задачей надо еще «открыть», оно не лежит на поверхности. Мы видели много решений (создания структур), которые приводили к столь плачевным результатам, что многие подозревали власть в злонамеренности. Нередко созданные структуры были настолько дисфункциональными, что порождали эффект, прямо противоположный ожидаемому. Достаточно вспомнить приватизацию промышленности, которая создала частную собственность такого типа, что привела к деиндустриализации и спаду производства вдвое. А ведь от этой структуры ожидали расцвета экономики «как на Западе».
Если бы функция учебника истории была сформулирована адекватно, то и задание на проектирование его структуры, обозначенное термином «единый», обрело бы определенное содержание. Эта определенность сняла бы многие сомнения и возражения. Ясно, что подавляющее большинство граждан России, включая интеллигенцию, понимают, как велики для любого народа преимущества жить в большой, мощной стране. Функция учебника истории — объяснить это школьникам во всех частях России, не пытаясь подавить их подростковое национальное самосознание. Именно в этом смысле учебник должен быть единым. А для этого он должен быть дополнен чем-то особым в разных частях России. В 1990-е гг. мы пережили «бунт этничности», и он еще не утих. Совместить идею единства России с возбужденным этническим чувством — задача слишком сложная, чтобы можно было обойтись одним учебником для всех. Раз уж из политических соображений людям растравили уже зарубцевавшиеся раны памяти, соединять разорванное надо очень бережно.
Ясно, что структура должна быть адекватна функции, но для этого она должна быть адекватна и той внешней среде, в которой будет действовать.
На Западе частная промышленность хорошо работает, а имплантация этой структуры в России привела к катастрофе. Не учли множества факторов внешней среды. Поставили задачу: улучшить национальные отношения в России, построить гражданскую нацию, соединив все народы, — и для этого создать единый учебник истории. Почему? Никто даже гипотезы никакой не высказал, почему такой учебник улучшит отношения, а не ухудшит. Это как будто само собой разумеется — на Западе есть такие учебники, в СССР был такой учебник, значит и в Российской Федерации он сослужит такую же службу. Но это совершенно нелогично. Внешняя среда, в которой будет действовать такой учебник, — политическая, социальная и культурная — не обладает подобием со средой ни Запада, ни СССР. Без аналитического исследования мы ничего не можем сказать, как поведет себя структура, которую власть поручила создать.
Но почему же сначала не провести такого исследования?
ЧТО ШАГ ЗА ШАГОМ МЕНЯЕТСЯ В НАШЕЙ ЖИЗНИ
29.04.2013
В моем детстве любили этот праздник — он был народным. Мы знали, что по всей стране люди выходили на демонстрацию, гуляли, собирались за столом — вся наша большая семья. Праздник связывает людей в народ. Это такой момент, когда как будто открывается в небесах окошко, через которое наша жизнь озаряется особым светом. Он позволяет нам вспомнить или хотя бы почувствовать что-то важное и проникнуть взглядом в будущее.
Мне хорошо жилось среди трудящихся, а солидарность была условием нашего выживания. Но мы, дети военного времени, это не только чувствовали нутром, нам это заботливо объясняли дома, в школе, незнакомые люди на улице. Думаю, все, кто выжил, были не раз спасены этой солидарностью, хоть и не все заметили. Этот праздник был радостным — рано утром ехать с матерью к месту сбора, идти под музыку и песни через Москву, покупать игрушки подмосковных ремесленников, мороженое. А на Красной площади какой-нибудь высокий дядя брал тебя на плечи — масса детей так ехали над колоннами.
Запомнился и Май 1993 г. Остро потребовалось хозяевам разрушить нашу солидарность, это понятно.
Запретили собираться — «демонстрация нецелесообразна», но знали, что люди все равно пойдут. Устроили «антипраздник», черную мессу. Отвели для демонстрации пятачок между Октябрьской площадью и Крымским валом. С трех сторон — сверкающие на солнце щиты и каски, баррикады из грузовиков и машин для арестованных, много овчарок. Перед ними людям было «разрешено» провести шествие. Мой знакомый (изобретатель и наивный предприниматель), рассказал, как, нарядно одетый, он вышел из метро и испытал потрясение, увидев эти легионы с овчарками. Он обошел этот строй и не выдержал — заплакал. «Ничего не мог поделать, — рассказывал он. — Текут слезы, и все. И уехал». Человек, кстати, на редкость крепкий.
Люди пошли от центра на Ленинские горы. Им преградили путь в километре. Милиция просила у мэра разрешения пропустить демонстрантов, ей отказали. Избили головную часть колонны, назавтра в мэрии объяснили: «1 Мая был тот Рубикон, который мы должны были перейти». Ну, перешли…