3. Наконец, Ленин, разрешив срочную задачу сборки СССР, не учел тех процессов в национальном самосознании народов СССР, которым способствовало огосударствление этносов. В период сталинизма возникавшие при этом проблемы разрешались чрезвычайными способами, а с конца 1950-х гг. контроль за их развитием был утрачен. Эта важная для многонациональной страны проблема в проекте Ленина не была даже названа, надежды возлагались на консолидирующую силу социальных отношений.
Эти задачи легли на плечи нынешних поколений.
НЕСЛЫШНЫЙ ДИАЛОГ С ЦЕРКОВЬЮ
14.10.2013
11 октября состоялась научная конференция «Научное и религиозное познание мира: единство и отличия». Собрались и люди науки, и философы, и богословы. Я прослушал доклады пленарного заседания и круглого стола «Научное знание в мировоззренческой системе мировых религий». Все доклады были очень интересными и умными. Не все было легко понять, участники и докладчики, по-моему, провели на редкость тяжелый рабочий день. Темы непривычные, выступления страстные, многие с блеском. Думаю, познавательная польза от этой встречи несомненна, хотя формат конференции для таких тем слишком узок.
Но одна сторона этой конференции заставила задуматься. Название конференции обозначает тяжелую и сложную проблему в отношениях науки и религии в нынешний момент общего кризиса индустриальной цивилизации, кризиса проекта Просвещения и, как говорят, «ренессанса религии». Взаимодействие и конфликт научной и религиозной систем познания неожиданно приобрели чрезвычайную актуальность, став активными факторами острых процессов в политической, социальной и культурной сферах. Но как-то все эти «горячие точки» удалось обойти и даже не упомянуть. Говорю это не в упрек — уже двадцать лет на всех гуманитарных конференциях происходит то же самое. Главные проблемы обходят или излагают иносказательно, через отсылки к событиям Средневековья или в «цивилизационных странах».
В СМИ проблемы нашей конференции ставятся постоянно, но сразу же в духе конфронтации. Вместо исследования проблемы и ее корней в обществе прорывают еще одну межу.
Вот, например, в «Русском журнале» писали о том, что уже даже в учебной литературе ставятся под сомнение общепринятые научные взгляды на происхождение человека и предлагается на уроках «уравновешивать» Дарвина религией, «выделяя сильные и слабые стороны двух мировоззренческих подходов». Цитировали «методолога образования» М. Эдельштейна, который утверждал: «Преподавать и учить детей должны… скептики. Но скептики подлинные, т. е. люди, способные усомниться в истине не только религиозной, но и научной, готовые объективно изложить все основные точки зрения, сознающие пределы разума, способные объяснить сущность эволюционизма и креационизма, не разъясняя при этом, что один о-го-го, а другой бяка-бяка. Более того, ученикам в школах и студентам в институтах не мешало бы рассказывать не только о физических законах и химических элементах, но и о Туринской плащанице, благодатном огне и мироточивых иконах».
Раньше считалось, что именно смешение, переплетение разных форм сознания, научного с религиозным, ведет к подрыву обоих способов видения мира — потому и говорил Ницше, что оба типа мышления «должны лежать рядом, быть отделимыми и исключать всякое смешение». Смешение школы и вуза, ставших механизмом передачи именно рационального знания и навыков мышления, с религиозным собранием чревато риском создать питательную среду для химерического сознания. Что об этом думают философы и богословы? Их диалог на такие темы не возникает.
О чем это говорит? Мне кажется, все наши гуманитарные сообщества были так травмированы грубым реформаторским вторжением радикальной идеологии в мировоззренческие структуры, что все, не сговариваясь, как будто дали обет молчания в случае приближения к этим болезненным проблемам. Это как-то ясно проявилось на нашей конференции, где царил дух взаимного уважения и даже симпатии — так не хотелось ненароком разбередить раны!
Если так, то не стоит настаивать на диалоге и тем более его форсировать. Но ведь где-то — не на конференциях, а на семинарах в более узком кругу — надо же начинать распутывать клубки запутанных противоречий! Я имею в виду не религиозные вопросы, а вообще проблемы общества и культуры, хотя и там придется коснуться взаимодействия разных типов мировоззрения и познания.
Вот методологическая проблема — найти приемлемые формы организации таких обсуждений, чтобы участники не разбежались после первого заседания.
29.12.2014
Мы подошли к важному вопросу (для самих себя). Надо или не надо нам подвести итоги наших умозаключений в тот период, когда делался исторический выбор начала девяностых годов? Тогда нам предложили расплеваться с Россией в форме СССР, обрести независимость от всех этих казахстанов и украин и пролезть в комфортный «наш общий европейский дом»… Многое излагалось туманно, но главное можно было понять. Например, в меню входило прощание с исторической Россией — новая Россия родилась с Декларацией о независимости 12 июня 1990 г. Серьезный шаг — отказаться от такого исторического наследства. Но кто из нас в тот момент подумал, куда ведет этот шаг!
Это личный вопрос к тем, кому сегодня за 50 лет, но и для нынешней молодежи он важен. Ведь самое главное и самое страшное, что происходит в нашей общей жизни сегодня, есть прямой и неизбежный результат того исторического выбора. Надо же восстановить в уме причинно-следственные связи наших нынешних и грядущих потрясений! Это обязанность разумного человека. Предать забвению непосредственные причины современного состояния — значит лишиться способности рационального предвидения угроз, которые над нами нависают.
Чем оправдывали свое согласие на ликвидацию СССР мои интеллигентные коллеги, люди умные и с прекрасной душой? Тем, что в СССР были очереди, а не было партий, кроме наскучившей КПСС. Так жить нельзя!
Сейчас, после ознакомления с самыми разными кризисами, стало понятно, что в моменты социальных потрясений сознание массы людей на время сильно меняется, и все видится в дико искаженной форме. И толпа (особенно из высокообразованных людей) с радостью мчится за козлами-провокаторами в трясину. Но из описания таких иррациональных состояний видно, что долго они не длятся — суровая реальность заставляет людей напрячь свои серые клеточки, вернуться к трезвому мышлению, разобрать руины и снова начать строить на пепелище.
Но ведь у нас все пошло не так! Летом 1989 г. у меня был разговор с товарищами по институту — гуляли в отъезде на конференции. Я говорил, к каким тяжелым последствиям неминуемо ведет курс на реформу, и меня прямо спросили: «Скажи, Сергей, ты что же, противник перестройки?» Тогда этот вопрос еще звучал угрожающе. Я ответил (подумавши): «Да, противник. Перестройка приведет к огромным и массовым страданиям людей». Ну ладно…
А через 7 лет, в 1996 г., встретил я этих коллег, привел к ним в институт философа-немца. И теперь я спросил, не изменили ли они своих оценок после всего, что видели со времени того разговора в 1989 г. И одна женщина, видный философ, ответила: нет, она и сейчас рада тому, что происходит. Она даже голосовала за Ельцина, хотя считает его бандитом и подонком (в общем, покритиковала его). А голосовала за него потому, что она может, не боясь, сказать про него то, что думает. Остальные промолчали.
Это что такое? Доктор философских наук наверняка понимала, что эта ее свобода обличать Ельцина — это ее сугубо личное духовное удобство, никакого социального значения не имеет, никакого воздействия на режим не оказывает. И эта конфетка для нее перевешивает реальные смертельные страдания десятков, а то и сотен миллионов людей.
Но теперь-то с 1989 г. уже прошло 25 лет! Разве в этом весьма массовом сознании что-то сдвинулось? Ведь почти никто не связывает с катастрофой краха СССР нынешнюю трагедию, которая с Украины продвигается по России (далее — везде). Неужели не видно этой причинно-следственной связи? Кто-то обвиняет Бандеру, кто-то Яценюка, кто-то Хрущева, а то и генетические особенности тех или иных деятелей. Все это — инсценировки, декорации и реквизиты, взятые из истории для тех новых общностей, которые сложились в постсоветских России и Украине после разрушения всех систем СССР.