— Дайте подумать, — нахмурилась кухарка и, всплеснув руками, воскликнула: — Ну конечно! Соседка моих хозяев! Ей досталось богатое наследство от заморского дяди, и теперь эта дама целыми днями ничегошеньки не делает — только витает в облаках да ухаживает за своими собачками. Вот же она, смотрите!
Ворота соседнего дома скрипнули, и на улицу выскочили сначала десять пекршесов на поводках, а следом за ними — молодая дама. В длинной меховой шубе и шляпке с павлиньим пером она выглядела весьма элегантно.
Правда, солидный вид ей портили питомцы. Собаки бестолково тявкали, шлёпали по растаявшему снегу на коротеньких лапках и тянули свою хозяйку в разные стороны, словно хотели порвать её на клочки. Пекинесы были пушистыми и круглыми и походили на коричневые воздушные шарики, которые вот-вот сорвутся со своих верёвочек.
Очевидно, вся эта компания направлялась в сквер на прогулку.
— Спасибо, любезная госпожа! — улыбнулась кухарке Агнесса, и друзья поспешили за дамой.
Держась на небольшом расстоянии, они смотрели на медальон Летако и ждали, когда частица серебристого облака поднимется. Похоже, это должно было произойти совсем скоро. Дама, бодро шагавшая впереди, мурлыкала под нос песенку, время от времени окликая своих питомцев.
— Пипин Первый Ланденский, брось бяку! — доносилось до друзей, — Цвентибольд, милый, оставь в покое ухо Гримоальда Старшего, ему скоро на выставку!
Или вот ещё;
— Луи-Филипп и Арнульф, мальчики мои, вы опять запачкали мордочки!
— Как можно запомнить все эти имена? — недоуменно прошептал Летако.
— Спорим, она выдумывает их прямо на ходу, — хихикнул Юшка.
Наконец, квартал богачей остался позади, а впереди показался сквер. Дрожа от нетерпения, Летако спрыгнул с рук Огонька и уселся на спину Орли, который шёл первым. «Сейчас частичка взлетит! — думал пухлик. — Ещё немного осталось!» Но вдруг возле перехода на перекрёстке дама резко обернулась.
— Хулиганы! — завопила она визгливым голосом, тыкая в ребят пальцем. — Задумали собачек моих похитить? Чтобы потом выкуп требовать? Может, ещё и меня ограбите? Где же стражи порядка… На помощь! Кто-нибудь, спасите!
Прохожие с недоумением оборачивались на даму с выводком собак, а друзья застыли на месте от удивления. Они впервые видели столь молниеносное превращение милой дамы в каргу. А та закричала ещё громче, когда из-за угла показался страж в форме.
— Бежим! — тихо приказал Лис и нырнул в ближайший переулок.
Урок для господина Пышуса
Господин Пышус всегда просыпался до рассвета. Он опрокидывал на себя ведро ледяной воды, делал парочку упражнений. А потом будил жену и пухликов. Так что облака на заводе поднимались к небу вместе с первыми солнечными лучами. Но сегодня ему совершенно не хотелось вылезать из-под одеяла. Он заказал завтрак в номер и теперь сам себя уговаривал встать.
— Ну же, подъём! Будет неудобно, если коридорный принесёт тебе еду прямо в постель — ты ведь не кисейная барышня.
Волевым усилием он пару раз сбрасывал с себя одеяло. Но потом снова его натягивал. И когда коридорный постучал в дверь, директор ещё продолжал бороться с собой.
— Доброе утро, господин! — мальчик в униформе боязливо просунул голову в комнату. — Мне поставить поднос с едой на тумбочку или прямо на кровать?
— Разумеется, на кровать! — смущённо отозвался директор, — То есть, я хотел сказать, на тумбочку.
Ему было ужасно неловко, что мальчишка увидел его любимую пижаму — голубую с белыми облачками, которую он прихватил из дома. Зато самого паренька это нисколько не смутило. Он расхрабрился и заговорил:
— Вы останетесь в гостинице на Рождество, правда? У нас будет настоящий праздник, и всем подарят подарки. Даже мне. Их сложат под ёлку, а на обёртках напишут имена постояльцев и служащих. Я первым найду свой подарок, ведь я и по праздникам просыпаюсь раньше всех. Хорошо, что до Рождества осталось два дня. Жаль только, на улице растаял весь снег. Но, может, ещё случится чудо и нападает новый…
Коридорный продолжал что-то говорить, но Август Пышус уже не слышал его.
Он подскочил с постели, забыв о пижаме с облачками. «До Рождества всего два дня, а я торчу здесь! — мысленно корил себя директор, забрасывая в рот кашу и запивая её обжигающим чаем. — Видели бы меня Августа и пухлики! Стыд-то какой…»
Он сунул мальчишке щедрые чаевые и выпроводил его за дверь. А сам переоделся так быстро, что коридорный даже не успел дойти до лифта.