30 октября 1864 г., после того как мир с Данией был заключен, были сформулированы условия, при которых мы сочли бы, что создание нового государства Шлезвиг-Гольштейна не угрожает интересам Пруссии и Германии. 22 февраля 1865 г. эти условия были сообщены в Вену. Они совпадали с условиями, которые рекомендовал кронпринц.
V
Один из проектов, санкционирования которых я требовал, ныне 72, после долгих колебаний осуществляется: я говорю о канале из Северного моря в Балтийское 73. В интересах германского морского могущества, которое могло бы в то время развиваться лишь под эгидой Пруссии, я, да, впрочем, не я один, придавал большое значение сооружению этого канала, а также обладанию и укреплению обоих его устьев. Когда мы добились права свободно располагать этой территорией, стремление перерезать разделяющий оба моря перешеек было в результате почти болезненного увлечения флотом в 1848 г. все еще очень живо, хотя временами и ослабевало. Мои попытки оживить интерес к этому делу встретили противодействие со стороны комиссии государственной обороны, председателем которой был кронпринц, а фактическим руководителем — граф Мольтке 74. В качестве члена рейхстага он заявил 23 июня 1873 г., что каналом можно будет пользоваться только летом и что его военное значение будет сомнительно; за те 40—50 миллионов талеров, которые потребуются на его сооружение, лучше построить второй флот. Доводы, которые выдвигались против меня в борьбе за то или иное решение короля, имели значение не столько по существу, сколько благодаря авторитету, каким пользовались у его величества военные круги. Эти доводы, в конечном счете, сводились к тому, что столь дорогое сооружение, как канал, потребует для своей защиты в военное время такого количества войск, какого мы не в состоянии будем без ущерба для дела выделить из состава армии. Приводилась цифра в 60 тысяч человек, которых пришлось бы держать наготове для защиты канала на случай присоединения Дании к неприятельскому десанту. Я возражал против этого, указывая, что, даже не имея канала, мы, во всяком случае, вынуждены были бы прикрывать Киль и его сооружения, Гамбург и дорогу, ведущую оттуда на Берлин. Под чрезмерным бременем других дел, отвлеченный борьбой, которую мне пришлось вести в 70-х годах в разнообразных направлениях, я не мог растрачивать время и силы, чтобы преодолеть у императора противодействующее влияние со стороны этого ведомства; дело осталось под спудом. Я приписываю это противодействие прежде всего ревности военных, с которой мне пришлось выдержать борьбу в 1866, 1870 75 и в последующие годы, тяготившую меня сильнее, чем почти всякая другая борьба.
Стремясь добиться согласия императора, я выдвигал на первый план не столько выгоды торгово-политического характера, сколько более доступные ему соображения военного харак-
тера. Военный флот Голландии имеет то преимущество, что даже самые большие суда могут пользоваться каналами, расположенными во внутренних частях страны. Для нас же аналогичная потребность в сообщении по каналу еще более насущна из-за наличия датского полуострова и распределения нашего флота по двум морям, отделенным одно от другого. Если бы наш флот в полном составе имел возможность произвести нападение из Нильской гавани, устьев Эльбы или, в случае удлинения канала, из залива Яде так, чтобы неприятель, блокирующий наши берега, не знал об этом заранее, то последний был бы вынужден иметь в каждом из двух морей эскадру, равную всему нашему флоту. Руководствуясь этими и иными мотивами, я находил, что для обороны наших берегов сооружение канала было бы полезнее, чем употребление необходимых для его постройки денежных средств на возведение крепостей и увеличение количества судов, так как в отношении укомплектования последних личным составом мы не располагаем неограниченными ресурсами. Я стремился, чтобы от низовьев Эльбы канал был продолжен в западном направлении достаточно далеко и чтобы таким образом устья Везера, [залив] Яде, а по возможности и устья Эмса были бы превращены в своего рода ворота для вылазок, за которыми неприятелю, блокирующему наши берега, пришлось бы [зорко] следить. Продолжение канала в западном направлении обошлось бы относительно дешевле, нежели преодоление гольштейнской возвышенности (Landracken), так как здесь имеется возможность выбрать более ровную трассу, между прочим, — в обход высокой гесты 76 у мыса между Везером и устьями Эльбы.
Учитывая угрозу блокады, предположительно — французской, нам было до сих пор выгодно, чтобы английский нейтралитет прикрывал Гельголанд. Французская эскадра не могла иметь там склада угля, но была вынуждена либо возвращаться за ним время от времени, и притом довольно часто, во французские гавани, либо — заставлять курсировать взад и вперед значительное количество транспортных судов. Теперь 77 нам предстоит защищать скалу собственными силами, если мы стремимся на случай войны помешать обосноваться здесь французам.
Каковы были основания, ослабившие к 1885 г. сопротивление комиссии государственной обороны, мне неизвестно; быть может, граф Мольтке убедился, наконец, в том, что мысль, с которой он раньше носился, о союзе Германии с Данией — неосуществима.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Фактическая неточность: с 1854 г.
2Датский вопрос — спорный между Данией и Германией вопрос об
обладании Шлезвигом и Гольштейном. С конца XVIII века датские короли систематически предпринимали попытки заменить личную унию между Данией и герцогствами окончательным их подчинением. По постановлению Венского конгресса 1814—1815 гг. Гольштейн (а также Лауенбург) был оставлен в датском владении, но в то же время, в отличие от Шлезвига, включен и в состав Германского союза. В первой половине XIX века в герцогствах развернулась борьба немецкого населения Шлезвиг-Гольштейна против датской власти, связанная с общим движением за воссоединение Германии. Внешне эта борьба переплеталась со спором о праве престолонаследия. По датскому закону, в случае отсутствия мужского потомства престол переходил по женской линии, между тем как в Гольштейне права наследования передавались по мужской линии, хотя бы и в ее боковых ответвлениях. Особую остроту вопрос о престолонаследии приобрел в 1848 г., когда умер Христиан VIII, король датский, оставив единственного сына — Фридриха VII. Вскоре после смерти Христиана VIII вспыхнувшая в Европе революция распространилась и на Шлезвиг-Гольштейн. В герцогствах было создано временное правительство, во главе которого стал принц Августенбург— ский, претендовавший, в силу гольштейнского права наследования, на герцогский престол. Временное правительство заявило о вступлении герцогств в Германский союз. Разразившаяся в связи с этим война между Пруссией и Данией закончилась Берлинским миром 2 июля 1850 г. Под давлением держав и в частности царской России Пруссия была вынуждена согласиться на восстановление в герцогствах положения, существовавшего до войны. Был установлен общий порядок престолонаследия для Дании и герцогств, в силу которого наследным принцем был признан, в соответствии с датскими настояниями, Христиан Глюксбургский. В 1852 г. Англия, Россия и Фран—
ция так называемым Лондонским протоколом от 8 мая санкционировали власть Дании над герцогствами. 13 ноября 1863 г. в Дании была принята конституция, по которой Шлезвиг окончательно включался в Данию. Одновременно со смертью Фридриха VII (15 ноября) пресеклась основная линия датского королевского дома и на датский престол вступил Христиан IX Глюксбургский. Шлезвиг-Гольштейн же признал своим герцогом Фридриха VIII Августенбургского. Австрия и Пруссия в соответствии с Лондонским протоколом 1852 г. потребовали удаления принца Августенбургского, но затем, в январе 1864 г., предъявили Дании ультиматум об отмене недавно принятой конституции. Отказ Дании вызвал войну, закончившуюся Венским миром 30 октября 1864 г., по которому Шлезвиг и Гольштейн перешли в совместное владение Пруссии и Австрии. Учрежденная прусским правительством комиссия признала, что историческое право наследования Шлезвиг-Гольштейна принадлежало датскому королю, а не Августенбургам, и было приобретено по праву войны Пруссией и Австрией. По Гаштейнской конвенции, заключенной между Пруссией и Австрией в августе 1865 г., Австрия получила в свое управление Гольштейн, а Пруссия — Шлезвиг. Годом позже, в 1866 г., вопрос о герцогствах послужил поводом к австро-прусской войне.