Над городом висела хмарь; белёсо-серое небо опустилось низко, сгустилось, словно норовя коснуться крыш самых высоких зданий, шпиля телебашни, всего того, что устремлено вверх, что дерзнуло подняться из тлена и праха земли к облакам, хотя бы чуть-чуть.
Не был исключением и мост: его задранные к небесам столбы, перевитые толстыми тросами, окутывал на верхушках влажный туман. Но дождя не было. Пока или вообще - Бог весть, не верить же в этом сложном вопросе синоптикам, близкой родне жрецов невидимых атмосферных фронтов и гадалок на винтажном барометре. Сушь. Великая сушь. И только после щелчка прокуренным пожелтевшим ногтем - ураган.
Всё по старику Джерому.
Мост, как и его собратья, казался сверху грубым стежком, сшивающим два берега на скорую руку пьяного патологоанатома. Центр и окраины. Левый и правый. Соединяющий одни дороги с другими, чтобы было где развернуться мощи коптящих в небо двигателей, было где оставить ворох резиновых пылинок, исправно сыплющихся с мокрых шин автомобилей.
Толстый и неряшливый шов на теле города.
- Дурак ты, Стас, - сказал отец. - И взрослый вроде как, женатый вон уже, а - дурак.
Он досадливо сплюнул. Слюна паутиной размоталась в воздухе и улетела под чьи-то колёса. Никто ничего и не заметил, равновесие мира не нарушить эдакой ерундой.
Они с сыном шли рядом по одному из стежков, сшивающих берега. По узкому тротуару, похожему на тюремный коридор для прогулок - с одной стороны непрерывная металлическая стойка, отделяющая их от фыркающих машин, от дороги, с другой - высокий, почти по грудь бетонный парапет, за которым пустота. Простор, ограниченный сверху облаками, а метрах в двадцати ниже - свинцовой рябью реки. Граница между материальным и вечным.
Было бы море - пахло бы солью, йодом и бескрайними просторами, а так - нет.
- Ну, пап...
- А что - пап? Живёте в съёмной квартире, а ведёте себя с Юлькой как два миллионера. Я молчу про тряпки-вино, дело молодое, сам таким...
Отец споткнулся о металлическую полосу, одну из скрепок, поперечин огромного моста, негромко выругался.
- Но машина! Машина - это перебор, Стас! Сколько тебе за неё выплачивать?
- Пять лет, - буркнул тот.
Он был похож на отца, просто более молодая копия. На четверть века свежее, на полголовы выше. А так - и походка, и голос... От матери только цвет глаз - отцовские серые, строгие, а у Стаса зелёные, с пляшущими бесенятами в глубине.
- Через пять лет эта железка сгниёт уже. Или разобьёшь, где, ты же гонщик... А платить и платить. Могли бы и на трамвае кататься, а если срочное чего - такси вон. Яндекс.
- Пап, ну мои ж деньги... Наши, в смысле. Со свадьбы часть, да и заработали с Юлей за год кое-что.
- Твои. - Отец махнул головой, словно отгоняя невидимое, но надоедливое насекомое. Или просто по привычке откинул назад волосы, которые на самом деле давным-давно стриг коротко. - Но лучше на квартиру...
- Пап, ну глупо сейчас копить! Ипотеку не даст нам никто - доходы-то сам знаешь. А машина нужна! Ещё как нужна.
- Таксовать, что ли собрался? Бомбить, как раньше говорили? Совсем спятил.
Следующую полосу отец перешагнул, глядя под ноги. Не всё же спотыкаться.
- Да нет. Ну... Просто нужна. Я тебе потом скажу зачем, ты поймёшь.
- Стас!
- Всё уже, всё! Куплено. Перестань со мной... как с маленьким.
- А то ты большой...
Ветер настойчиво пытался сдуть их обоих ближе к дороге, по которой плотно - одна за одной - шли машины. Из окон промелькнувшего автобуса на них без особого интереса глянули чьи-то лица. Две фигурки, почти одинаковые, только одежда отличалась. Ничего интересного: топают взрослый отец с почти взрослым сыном, что-то говорят. Скука. Ещё и хмарь эта... Скорее домой, там плед, телевизор, горячий чай и тёплая кошка. Или собака - у кого как.
Пассажиры - случайный набор, частичка человечества в мчащемся кирпиче автобуса, у них всякое может быть.
- Безответственный ты, Стас. Ничему я тебя не научил.
Звучало куда лучше, чем "дурак", но тоже отдавало нотациями и прочими прелестями воспитательного процесса. Сын поежился от холодного ветра, а вот спорить не стал. У отца своя картина мира, привычная, цельная, а у него и Юльки - своя. В которой пока есть место вероятностям и надеждам, скорости и веселью. Безудержному. Случайному.
Безответственному.
Его распирало изнутри это чувство: кипели силы. Хотелось взлететь над этим мокрым мостом, над скучным городом, пробить стрелой облака и... И увидеть солнце, ведь оно было где-то там, ближе к космической темноте.
Вечно сияло, только на ночь прячась за край горизонта.
- Короче, Стас: что мне матери сказать? На хрена вам с Юлей джип за полтора миллиона, можно узнать?
Сын упрямо молчал. Его поднимала над тротуаром невидимая отцу сила, заставляла то ли бежать, то ли лететь. Эх, если бы батя знал... Но Стас поклялся Юле, а никому - значит никому. Чуть позже скажет, когда она разрешит. Жена. Любимая. Яркая звёздочка его жизни, не хуже того солнца, что сейчас никак не увидеть за облаками.
- Пап... Потом, ладно? Немножко позже я вам с мамой всё-всё расскажу. Клянусь!
Он схватился рукой за парапет и легко забросил наверх тренированное тело. Встал в позе спринтера, готового к забегу: на одном колене, опираясь двумя руками о бетон и смешно задрав задницу. Хотелось быть выше отца, посмотреть на него сверху хотя бы так. И вид потрясающий - река теперь, не заслоняемая скучными бетонными перилами, была видна во всю ширину, от берега до берега, от моста и до теряющегося в тумане далёкого поворота, где смутно виднелся торчащий на приколе катер.