То, что «я» неразрывно связано с конкретным организмом, — всего-навсего привычное заблуждение. На деле, как отмечает известный невролог В. С. Рамачандран, эта взаимосвязь предстает условным конструктом нашего сознания, результатом статистических корреляций в сенсорных данных[83]. Достаточно вспомнить о знаменитой иллюзии резиновой руки. В этом простом опыте экспериментатор синхронно водит кисточками по руке испытуемого, скрытой за экраном, и расположенной перед ним на виду резиновой руке. Через некоторое время большинство испытуемых сообщают, что начинают чувствовать прикосновения кисточки к резиновой руке, словно она является частью их тела. Это свидетельствует об отсутствии жесткой привязки сознания к «своему» телу. По-видимому, «я» достаточно пластично — или безразлично, — чтобы отождествлять себя с каким угодно «носителем» (как показывают эксперименты — даже с пустым пространством, непосредственно окружающим тело).
Однако функции «я» не сводятся к роли безучастного наблюдателя. «Я» — это своего рода «центр управления», направляющий и координирующий работу памяти, мышления, внимания и воли, соединяющий разнородные восприятия и представления в целостное переживание настоящего момента. Именно поэтому его деятельность так трудно выделить из общего потока сознательных процессов.
Ощущение «я» кажется довольно расплывчатым. Его можно определять по-разному, включая в него:
осознание текущего восприятия внешней реальности;
мысли, эмоции, волевые устремления, присутствующие в сознании в настоящий момент;
ощущение своего тела, обусловленное «схемой тела», формируемой нейронной системой головного мозга;
память о своей личности (т. е. о каких-то элементах прежнего опыта, содержащих соответствующую информацию), являющуюся частью сознательного переживания данного момента;
самоощущение «я», не связанное с представлением о конкретной человеческой личности, а выражающее тождество субъекта всех представлений, который сводит их воедино, реализовывая тем самым кантовское «синтетическое единство апперцепции»[84] или его более современный вариант — «глобальное рабочее пространство» (термин, введенный американским психологом Бернардом Баарсом).
Говоря об ощущении «я», я имею в виду именно это самоощущение.
В науке бытует мнение, что понятие «я» по сути представляет собой фикцию, служа лишь обозначением для конгломерата явлений сознания, подобных перечисленным выше. Такая точка зрения не нова. Ее исконно придерживается буддизм. В памятнике древнеиндийской литературы «Вопросы Милинды» буддийский монах Нагасена, отвечая царю Милинде[85] на вопрос о том, что такое личность, приводит пример с колесницей, и происходит такой диалог: «Так, может, государь, дышло, ось, колеса, кузов, поручни, ярмо, вожжи, стрекало вместе — колесница?» — «Нет, почтенный». — «Так, может, государь, что-то помимо дышла, оси, колес, кузова, поручней, ярма, вожжей, стрекала — колесница?» — «Нет, почтенный». — «Ну, государь, спрашиваю я, спрашиваю, а колесницы не вижу. Выходит, государь, что колесница — это звук один…»[86]. Отсюда следует вывод: подобно тому как «колесница» — просто имя, обозначение собранных вместе деталей, перечисленных Нагасеной, так и «личность» — просто обозначение для «груд» (скандх) элементов, конституирующих индивида, в том числе его психическую (духовную) составляющую.
С другой стороны, пример с колесницей, использованный Нагосеной, можно истолковать несколько иначе. Очевидно, что дышло, ось и т. д., сваленные грудой, колесницу не образуют. Чтобы стать колесницей, они должны быть собраны вместе определенным образом. Именно этот образ их соединения и является сутью колесницы. Чтобы колесница считалась таковой, он должен быть неизменным, тогда как соединенные детали могут варьировать в достаточно широких пределах по материалу, отделке, размеру и т. д. Образ или, лучше сказать, порядок соединения, структурирования исходных материальных элементов возвращает нас к античным аналогам: платоновскому эйдосу и аристотелевской форме. Такое упорядочивающее начало выступает как «душа» предмета, его истинная сущность. Откуда оно берется? В случае с колесницей его привносит человек — мастер, изготовивший колесницу. В случае с личностью, надо полагать, его функцию выполняет «я», соединяющее в целостное осознанное переживание все разнообразные представления о внешней и внутренней среде. Причем оно объединяет представления, распределенные не только в пространстве, но и во времени.
84
То, что Кант подразумевал под синтетическим единством апперцепции, он пояснил в таких словах: «…только в силу того, что я могу постичь многообразное [содержание] представлений в одном сознании, я называю все их
85
Его прототипом является эллинистический царь Менандр, правивший в Северо-Западной Индии во II в. до н. э.