— Ну, учитель, у Вас и прибор! Вас, наверное, из-за него в артиллерию призвали?
— Да, — грит солдат, — с таким в бане всегда есть о чем поговорить. А так вообще, отрок, не в приборе ж дело, а правильной дороге…
— Ну, дядька, это Вам, конечно, такому бывалому, уже не в приборе дело. А мне, не целованному, все мысли тока об одном: когда ж я дудку запарю? А еще пацаны токо об этом и говорят. И все уже пробовали, все рассказывают о разных там манерах и способах. Один я недомеренный что ли? Будто монаший сан храню…
Задумался солдат. Потом покраснел. Потом молвил просто:
— Когда в первый раз дудку запаришь, знать нам не дано, — (очень ему словесный оборот понравился, много в нем значимости и недоговоренности), — А пока души змея обеими руками — и в путь. Хватит тут агрегаты разглядывать!
Не все понял отрок, но в путь собрался послушно. И пошли они дальше, правильную дорогу искать. Ну, а тем временем, Филиппка его дворянские родители начали искать… Глашатые на ярмарках, криком кричат: «Рупь тому, кто видал отпрыска! А кто приведет треху!» Вот встречают по дороге Филиппок и старый солдат конпанию. Все как один бездельники и пьяницы, а мысль одна: «Где б чего выкрутить, чтоб, значит, добавить алкоголю в кровь?». Один из хануриков и говорит солдату:
— Мил человек, позволь нам, мальца непослушного домой доставить?
А солдат ему в ответ:
— Не суждено, мол, знать нам, где дом, а где дорога наша!
Ушлый мужичонка с другой стороны к нему:
— Вижу, не прост ты, дядька! А я тебе денег дам — много, целый полтинник!
— Да иди ты… к туркам в мортиру, — говорит ему старый солдат, — Не купец я, а Филиппок не конь, чтоб его торговать, и полтина не деньги, вона за свет на 40 процентов, царь-батюшка оплату поднял! Так что иди куда послали!
— Смотри, — говорит ханурик, — будет как с тем пуделем, как у Льва Алексеича Толстого…
И разошлись недовольные. Филиппок встревожился, говорит:
— Не выдавай меня, дяденька, сам ты мне говорил, что не за деньгами мы путь держим, ой, боюсь я: сильно уж у алкашей глаза мутные были!
Солдат же ему:
— Бояться не стоит, надо опасаться. Подобные доходяги не одного Геракла в страну вечной охоты отправили, так что ввожу режим «Ч».
И пошагали дорогу укорачивать. Солдатик чаще обычного трубочку раскуривал: к чутью внутреннему дымок ему помогал прислушиваться. Решил проверку устроить супостатам. Свернул в лесок, попетлял слегка, и, увидев большущий выворотень, вместе с Филиппком спрятался… Долго ли, коротко ждали, да показались из лесу бродяги. Крадучись двигались, вытягивая шеи, как гусаки, озираясь, принюхиваясь. Тихо разговаривали, да кое-что услышали наши путешественники. Собирались враги нагнать их да проследить. Солдату исподтишка кистенем привет передать, а Филиппка связать. Солдат и говорит: «Как бы нашему волку да самому телятей не оказаться. Пойдем школу молодого диверсанта проходить». Стал солдат учить Филиппка потайному шагу да маскировке. Кружили они рядышком с преследователями вплоть до привала, поняли, что привал будет большим. Костер стали бродяги разжигать, да остановились-то, аккурат возле ручья, знать, готовить надумали. Молча смотрел на бродяг солдат и вдруг сказал: «Мелкие людишки, лошаристые, совсем осторожности не празднуют. Чай, от вино-водки на версту не отходили. Ну, ладно». Рядом, на пнище старом, росла семейка грибов поганых. Набрал их солдатик в картуз и говорит Филиппку: «Счас мы Вам покажем погоню! Ты только, Филя, игру мне не сломай. Пока тихо сиди, а после шумнешь, как я покажу. Отвлечь надо пассажиров, от котелка увести». Ну, Филиппок, по отмашке, как скакнет зайцем по кустам, как заверещит девичьим голосом: «Памагите, дядьки!». Голытьба наша, на перегонки, девку искать. Да только пятки сверкающие и увидели — не догнали. Еще бы, был у Филиппка для респекту выписанный камердинер. Родом не то из Сенегала, а может, — из Кении. Цветом был как баклажан, а нраву веселейшего. И научил Филиппка он двум важнейшим вещам в жизни: ничему не расстраиваться и ничего сильно не хотеть — это первая вещь. И вторая — быстро и долго бежать. Так научил бежать, что и лошадь рядом побеги — задохнется. А тут не лошадь, а алкашня. Вернулись бродяги к костру, разлили мутного пойла по чаркам, вокруг варева в кружок собрались, ложку по очереди передают, швыркают, а солдатик с Филиппком уж встретились и тихонько так смотрют и слушают. Один бродяжник говорит: