— Даже если без штанов поймали, — буйствовала блондинка, — стой на своём! Нет — и точка! Ничего не было! Не так всё поняла!..
— Но вы же сами только что говорили…
— Да мало ли что я говорила!
— Всё-таки мысль… — покряхтев, добавил комочек, изгнанный за сомнения относительно прожитой жизни. — Мысль… она должна какую-то ответственность иметь…
— Да какие мы, к чёрту, мысли! — уныло отозвался матерный пришелец из интеллигентских извилин. — Так, помыслы... умыслы... А вот знавал я одну настоящую мысль… Это — да! Эту не выставят. Эту беречь будут…
— Ну-ну? — заинтересовались вокруг. — И о чём она?
— Да я как-то не шибко вник… Что-то насчёт тетраподизации кистепёрых…
— Ой… — забоялся кто-то, и все опять примолкли.
Близилась полночь. Дождик поутих, во всяком случае, под фонарями ничего уже не мерцало, в доме напротив погасло одно окно, другое. Те, кому завтра предстояло подняться пораньше, ложились спать.
Тёмный сгусток ментальной энергии выбрался из выбоины в бетоне (место его было тут же занято дамой) и выплыл из-под навеса.
— Ну всё… — сообщил он, снова заглянув под плиту. — Мой вроде отбился. Пойду… Всем спокойной ночи!
И взмыл в чёрную высь, туда, где в какой-то квартире хозяева потушили свет.
Обычная практика мыслей-изгоев: дождаться, пока хозяин ляжет, и украдкой вернуться в родные серые клеточки. Утром возвращенцы, разумеется, будут обнаружены и выкинуты прочь, однако к тому времени они успеют от души набедокурить в сновидениях.
Вскоре большинство призрачных сгустков покинуло укрытие, и под козырьком стало значительно просторнее.
Вспыхнул светильник.
— Глянь-ка! — выдохнул кто-то. — Слушайте, а мне, кажется, повезло… Мой-то… поддатый идёт…
Действительно, походка приближающегося к подъезду мужчины была нетверда, а рукав куртки чем-то испачкан. Вдобавок, оказавшись перед дверью, гуляка уронил ключи и смог подобрать только с третьего раза.
— Ну лови момент, — пожелали счастливчику. — Чего ты там от него хотел?..
— Так, чепуха. С тёщей разобраться. Вконец оборзела… — С этими словами крохотный мохнатый призрак скользнул под сверкающую влагой кожаную кепку и, надо понимать, удачно, поскольку припоздавший жилец, поймав себя на нехорошей мысли, не испугался, не содрогнулся, а всего лишь хихикнул. Недобрый вышел смешок, предвкушающий.
Очевидно, прав был Аристотель, когда утверждал, будто пьяный и спящий мало чем различаются. Самоконтроль что у того, что у другого утрачивается напрочь, и этим, как можем видеть, пользуются вовсю.
К часу ночи компания разбрелась окончательно. Дольше всех держались те, чьи владельцы упорно продолжали смотреть сериал. Но в конце концов не выдержали и эти упрямцы — становилось зябко, хотелось в тепло, поближе к родным головам. Попрощалась и отбыла восвояси мысль-блондинка, вскоре за ней последовал и тот, что смущал сутулого пенсионера.
Оставшись один под бетонным навесом, новичок подыскал себе местечко поуютнее (ту самую впадину) и стал устраиваться на ночлег. Такое впечатление, будто ему в самом деле некуда было податься. А может, и впрямь никто его не выгонял — сам ушёл. И, как знать, не сидит ли сейчас где-нибудь на шестом этаже хмурый субъект, силясь постичь, почему это вдруг его роман в стихах остановился и никак не хочет продолжиться…
«Онегин жил анахоретом…» — вспомнилась строка.
Комочек нахохлился, приуныл. Графоман на графомане… Вот ведь времена пошли! И кто теперь поверит, что это он, именно он взял когда-то Александра Сергеевича на слабó…
Сгусток мысли повозился в выбоине, потом не выдержал, решил прогуляться. Выбрался из-под плиты и, отплыв подальше, оглянулся с тоской. Дом отходил ко сну.
Внезапно из приотворённого окошка на четвёртом этаже послышался женский вопль, за стеклом заметались тени. То ли там во всём признались супруге, то ли наконец-то поймали с поличным неверного мужа, а может, просто гоняли тёщу…
Март 2018
Волгоград