Черный цвет кожи и только тридцать три года от роду — мою кандидатуру легко могли бы отклонить. Но Дон Лонг ясно дал всем понять, насколько твердо он верит, что я справлюсь с этой работой. Он понимал: на моем пути могут встать человеческие предрассудки. Поэтому настоял: если пациент откажется лечиться у меня, то клиника откажется от такого пациента. У него не было времени уговаривать того, кто считает цвет кожи препятствием для мастерства. Ему так нравилась собственная свобода от предрассудков, что он подшутил над темнокожим Рэгги Дэвисом по поводу его неверия в десегрегацию8: «Рэгги, после всего, что Бен сде-лал здесь, у тебя нет шанса втиснуться в программу». Затем он рассмеялся. Только человек, полностью свободный от предрассудков, мог так себя вести. Дон помогал мне не из-за моей расовой принадлежности, и уж тем более не чинил мне препятствий по этой причине. Он просто был таким человеком. Его поддержка и острое чувство справедливости укрепляли мою уверенность в себе. Когда я впервые встретился с Доном Лонгом, то ясно увидел принцип, на который он опирается: если мы знаем и понимаем анатомию человека и достаточно умны, то сможем разгадать любую тайну. Он принимает это как аксиому. Я буду всегда помнить, что доктор Лонг сказал, когда мы по-знакомились: «Всякий, кто не может учиться на ошибках дру-гих, просто не способен учиться. Есть ценность в том, чтобы делать что-то неправильно. Сведения, полученные в результате ошибок, пополняют наши знания». Он также настойчиво утверждал: «Человек всегда должен иметь разумное обоснование того, что он делает». Его не волновало, что другие говорили за или против операции. Если мы могли предъявить прочное обоснование, он поддерживал нашу веру, независимо от того, одобряет это кто-то еще или нет. Довольно смелая позиция. Это был еще один способ 8 Десегрегация — отказ от политики сегрегации и принятия законов, разделяющих населе-ние по расовому признаку. - Прим. ред.
сказать: «Учитесь всему, чему только можно, но думайте все-гда сами». Спустя многие годы я принял участие в нескольких смелых (и потому спорных) операциях. И всякий раз я шел к Дону и объяснял ему, что я хочу сделать и почему. Ни разу он не остановил меня. Наверное, самым значительным был случай с женщиной, беременной близнецами. У одного из малышей развилась гид-роцефалия9. Я собирался вживить в голову больного ребенка шунт, пока малыш еще в утробе матери. Это было дерзкое предложение. Тем более, что незадолго до этого журнал «New England Journal of Medicine» опубликовал статью, в которой автор высказывался против подобных экспериментов. И Дон знал об этой статье. Когда я объяснил, как собираюсь делать операцию, он сказал: «Для меня все это звучит достаточно разумно. Я думаю, сработает. Вот тебе мое благословение — сде-лай это». Сказать по правде, я и не сомневался в его поддержке, пото-му что мое обоснование было веским. Кроме того, я знал, что Дон — человек, который стремится испытывать новые возможности, даже если все вокруг против. Благословляя меня, Дон сказал: «Бен, если понадобится медицинская или юридическая защита, мы ее предоставим». Я ни на миг не усомнился в его словах. Дон — невероятно занятой человек. Он член, должно быть, полудюжины важнейших комиссий по нейрохирургии, к тому же, он принимает пациентов и много оперирует. И все же для меня у него всегда находится время. (Не думаю, что это касается лишь меня одного. Дон вообще выделяет время для людей.) Когда я будучи еще стажером заходил в его кабинет, он от-кладывал свои дела, чем бы в это время ни занимался. Такое отношение я видел впервые, и оно произвело на меня огромное впечатление. 9 Избыточное накопление жидкости, содержащейся в полостях головного мозга и спинномозго-вом канале.
«Что у тебя на уме?» — спрашивал он настолько дружелюб-но, словно говорил: «У меня для тебя есть время. О чем ты хо-чешь поговорить?» Большинство руководителей отделений я не назвал бы даже приветливыми, хотя по уровню квалификации многие из них гораздо ниже Дона Лонга. От Дона я усвоил важный принцип — один из тех уроков, которые воспринял через наблюдение, а не из лекции: будь любезным с людьми. Со всеми людьми, даже когда кажется, что это необязательно. Каждый человек важен (выделено автором). «Дону Лонгу не обязательно быть любезным, — сказал я недавно другу, — и все-таки он любезен. Такова его натура — быть добрым». Конечно, люди признательны ему за его теп-лоту. Даже когда дело касается технических знаний или хирургических навыков, он не зазнаётся. А между тем у него есть основания, чтобы демонстрировать свое превосходство. Случай с близнецами Биндерами, наверное, лучше всего показывает его человеческие качества. В феврале 1987 года в Ульме, в Западной Германии, Тереза Биндер родила двоих сиамских близнецов. У мальчиков были сросшиеся затылки. Родителям пришлось учиться, как правильно держать детей, чтобы обоим сыновьям было удобно. Так как лица мальчиков были обращены в разные стороны, миссис Биндер поддержи-вала братьев подушкой и кормила их, держа в каждой руке по бутылочке молока. У близнецов не было общих жизненно важных органов, но часть черепа, кожные ткани и крупная вена принадлежали обоим одновременно. На тот момент не было известно ни одного случая успешного разделения такого типа близнецов, после которого выжили бы оба ребенка. Когда с нашей клиникой связался немецкий врач, я изучил всю информацию, поговорил с несколькими коллегами, и дольше всего — с Марком Роджерсом, Крэгом Дюфрешом, Дэвидом Николсом, и особенно подробно с Доном Лонгом.