течение двенадцати часов или мне нужно уехать, или больному стало хуже, она точно знает, что делать. Честно говоря, она знает, как бы я отреагировал и как бы поступил в различных обстоятельствах. Когда мы вместе, например, разговариваем с пациентом, ча-сто происходит так: Бен: Возможно, причина в том, что не была принята во внимание… гм… Кэрол: Не была учтена обстановка в семье. Или когда мы оба выходим из кабинета, она может сказать: «Не говорите, я и так точно знаю, что у вас на уме». Несколько раз я проверял ее: «Тогда скажи, что». Она и правда знала. Теперь я ей верю, когда она так говорит. Кэрол — человек, сосредоточенный на других людях, она находит время, чтобы поговорить с каждым пациентом. У меня нет возможности проводить много времени со своими больными, разъяснять последствия и результаты сложных операций, предупреждать о риске. Кэрол же будет бесконечно сидеть с семьями, объясняя все за и против, укрепляя их уверенность, отвечая на все вопросы. Она чувствует, как обращаться с каж-дым конкретным человеком. Иногда она рисует диаграммы или приносит кукол, чтобы что-то растолковать наглядно, или показывает настоящий шунт, чтобы они поняли, как он действует. К тому же, Кэрол читает мою электронную почту. Я доверяю ей написание ответов на большинство писем, потому что она в любом случае знает, что я бы ответил. Хотя я читаю приказы, которые она приносит мне на подпись, мне редко приходится вносить в них даже малейшие изменения. Она, не задумыва-ясь, без запинки отвечает на звонки пациентов; самостоятельно решает, соответствуют ли их случаи нашему профилю или кто-то другой должен заняться ими. Она исследует ткани, опи-сывает рентгеновские снимки, затем все это показывает мне со своим видением и рекомендациями. А что бы я делал без Кэрол Джеймс в операционной?! Если мне приходится выйти, она сохраняет порядок среди стажеров
и следит, чтобы они не сделали ничего неуместного, потому что знает в совершенстве, как и что я делаю. Доходит до того, что (и мне это очень нравится!) люди, которым что-то от меня нужно, идут прямо к Кэрол, так как она чаще бывает на месте. Это высвобождает мое время для вещей, связанных непосред-ственно с операциями. Когда в детскую нейрохирургию приходят стажеры, она сра-зу же и без труда завоевывает их уважение. Кэрол так хорошо управляется со стажерами, что они ее любят. Она печется о них, как мать, несмотря на то, что не проходит на эту роль по возрасту. В определенном смысле Кэрол — наставница для других моих помощников. Благодаря ей за последние два года должность помощника врача стала известна общественности и об-рела более высокий статус. Она также активно участвует в различных программах и конференциях. Когда мне приходится писать статью, Кэрол собирает и исследует материал. В 1989 году под моим руководством пять студентов выполнили клинические проекты. По сути, эти студенты были ее. Она показывала им, как найти информацию в библиотеке и в отделе медицинских записей, и отсылала к зна-чимым изданиям и исследованиям, которые имели отношение к их проектам. Именно благодаря Кэрол я делаю вдвое больше, чем мог бы. И она так трудится, не жалуясь и не ворча. Этот верный сво-ему делу человек приходит на работу каждое утро примерно к семи часам. Она задерживается каждый вечер на столько, на сколько задерживаюсь я, как бы долго это ни было. Я редко ухожу раньше семи вечера, а иногда работаю до 11 ночи, и она тоже работает. Нет сомнений в том, что я не смог бы обойтись без нее. Я чувствую Божье благословение в том, что такой человек, как Кэрол, трудится со мной. Как я уже упоминал, я человек мягкосердечный, и людям ни-чего не стоит мной воспользоваться. Кэрол не позволяет этого делать. Она называет себя «противной женщиной», хотя на самом деле она не противная. Просто Кэрол практичнее меня
Поясняя важность роли Кэрол Джеймс, скажу, что она — еще один выдающийся пример того, как быть посвященным своему делу и трудиться наилучшим образом.
*
Когда я был младшим стажером, в клинику Хопкинса устроилась младшая медицинская сестра Мэри Кей Коновер. (Младшие медицинские сестры вышли за пределы своей учебной программы и берут дополнительные медицинские курсы. Они могут назначать лекарства, что ставит их где-то между врачом и медсестрой, примерно на ступень помощника врача.) Только что окончив школу медицинских сестер, Мэри Кей жадно училась всему. И оставшуюся часть жизни она плани-ровала работать именно в области нейрохирургии. Она жадно ищет знаний и впитывает их, как губка. Мэри Кей пришла, когда у нас было до сотни пациентов одновременно. Через несколько недель она полностью овладела ролью, которую мы ей поручили. Бывали дни, когда в больничных палатах никого из персонала, кроме Мэри Кей и меня, не было. Тем не менее мы достигли такой производительности и научились так слаженно работать, что к полудню вся «чер-новая» работа была уже сделана (такая как выписка анализов, работа в лаборатории, подготовка больных к операции на следующий день). Она до сих пор по-прежнему усердно трудится у нас, все еще подавая пример совершенства. Мэри Кей — бесценный человек для нашего отделения! Однажды меня срочно вызвали в операционную, и я оставался там несколько часов. Я не мог выполнять «черновую» работу, которая накопилась за день. Меня это очень волновало. Был поздний вечер, когда я вышел из операционной. Но я зря беспокоился: Мэри Кей не только все сделала, но даже сообщила вновь поступившим пациентам, с которыми нужно было работать, что я буду поздно. Несмотря на то, что дома у нее тоже есть дела, она не покидала клинику, пока