- Но ведь дело закончено. Вы не обязаны больше нянчиться со мной.
Де Линт остановился. Подошёл к Марико и поднял её лицо за подбородок, вглядываясь в глаза и пытаясь понять, что такое происходит с девушкой, почему она так апатична. Покачал головой.
- Я, конечно, понимаю: у тебя не слишком много опыта... Но не могла же ты не увидеть, что всё несколько... сложнее!
Она освободилась, опуская голову.
- Откуда мне знать...
Де Линт сел рядом, обеими руками вцепившись в волосы.
- Марико! Я нарушил Устав первый раз, когда привёз тебя в свою квартиру. Я нарушил Устав второй раз, когда пытался поцеловать тебя. Я нарушил Устав третий раз, когда позволил тебе переночевать у меня. Сейчас я послал к чёрту текущие дела и взял недельный отпуск, чтобы найти тебя. Всё ещё не достаточно?!
Девушка долго молчала. Потом выговорила, не поднимая головы:
- Я не знаю...
Де Линт вскочил, хотел было что-то возразить, но вгляделся в осунувшееся лицо Марико и слова застряли в горле. Да что с ней? Послестрессовая депрессия? Оглядев номер, в котором, кроме постели, ничего не было тронуто, Эрик спросил:
- Ты здесь со вчерашнего утра?
- Да... наверное...
- Черт-те что. Сколько оплатила?
- Сутки...
- Хорошо. Где твоя сумка? Ага, вот. Пойдём.
Девушка поглядела тоскливо, но послушалась и побрела за де Линтом в его машину. Когда Эрик захлопнул дверцу и завёл мотор, Марико неожиданно сказала:
- Пожалуйста, отвезите меня домой.
Де Линт обернулся, ничего не понимая.
- Но...
- Пожалуйста! - повторила она, не поднимая лица. - Я... устала. Я хочу домой.
Эрик нахмурился, но что-то ему сказало, что спорить сейчас не время.
Миссис Дэвис дома не оказалось. Де Линт вошёл следом за девушкой в неожиданно безвкусно обставленную гостиную, положил сумку на кресло. Марико постояла в лёгкой растерянности, потом предложила:
- Хотите кофе?
Эрик согласился, пошёл за ней на кухню и едва не столкнулся с девушкой на пороге. Глянув через её плечо, увидел горы немытой посуды в раковине и на столах. Марико грустно усмехнулась: мать настолько привыкла, что приёмная дочь следит за хозяйством, совсем не способна делать что-то сама... Девушка включила кофе-машину, потом быстро, привычными движениями загрузила посуду в мойку. Оставшуюся часть залила водой в раковине, щедро плеснув моющего средства.
Налив кофе в нарядные чашечки, Марико жестом позвала де Линта обратно в гостиную: сидеть в неубранной кухне было неприятно.
Кофе пили в напряжённом молчании. Пару раз то Эрик, то Марико пытались заговорить, но встречались взглядами и - замолкали...
Апатичное оцепенение понемногу оставляло девушку, но ей было слишком неловко.
В соседнем доме включили телевизор. Шёл какой-то дешёвый сериал, и герои-любовники ссорились не на жизнь, а на смерть, осыпая друг друга дежурными обвинениями и классически проклиная день первой встречи...
Часы на стене, как-то всхлипнув, пробили полдень...
- И всё-таки, почему ты не стала ждать меня вчера? - спросил наконец Эрик, и его голос, знакомый, но такой чужой в этой гостиной, заставил Марико вздрогнуть.
- Не знаю, - ответила девушка честно. - Я запуталась...
Снова тягостное молчание окутало комнату, странным образом приглушая даже бурную ссору Джона и Кэролайн.
- Марико...
- Мистер де Линт...
Они заговорили одновременно и, сбившись, смолкли.
- Как ты так можешь! Ведь я же люблю тебя! - выкрикнул Джон.
Последовала неловкая пауза. Марико и Эрик снова попытались заговорить, и опять вместе:
- Я хотела...
- Я хотел...
- Я всегда любил тебя! - опять вмешался Джон из сериала.
Девушка, не выдержав, нервно засмеялась.
- Чёрт знает, что такое, - пробормотал де Линт, и, поднявшись, прошёлся от дивана к окну и обратно. - Они всегда так врубают телевизор?
Марико кивнула:
- Миссис О'Коннор немного туга на ухо.
- Немного! - громче, чем следовало, хохотнул молодой человек. - Да ей просто необходим слуховой аппарат!..
- О, ну почему ты такой?! - всхлипнула Кэролайн. - Зачем ты всегда всё усложняешь? Почему просто нельзя сказать?!
Эрик сел в кресло и немилосердно растрепал приглаженную было челку.
- Послушай, я хотел сказать... - начал он.
- Я люблю тебя!!! - снова вмешался отчаянный крик Джона.
- Ч-черт! Это невозможно! - выругался де Линт, снова вскакивая.
- Пойдёмте в мою комнату, - предложила Марико. - Там меньше слышно.
Спальня девушки оказалась совершенно не похожей на гостиную. Здесь царило какое-то особенное, пепельное розово-голубое свечение, будто исходящее от стен. Обстановка была тщательно продумана: ничего лишнего или выбивающегося из общего стиля, который Эрика тянуло назвать "Цветущая сакура", тем более, что в углу комнаты стояла ширма, расписанная тонкими веточками, усыпанными розоватыми цветами. Марико выглядела здесь так естественно, что ей не хватало только шёлкового кимоно и высокой причёски...
Поймав себя на этих странных мыслях и на том, что любуется девушкой, Эрик потёр лоб и заставил себя отвернуться, пытаясь вспомнить, что же хотел сказать. Вместо этого, сам не зная, зачем, спросил:
- А что за "писанину" ты прячешь под кроватью?
- Откуда вы знаете?! - удивилась Марико, краснея.
Де Линт порадовался: наконец-то живая эмоция! Ответил честно:
- Миссис Дэвис сказала, когда отдавала твои вещи...
Девушка опустила глаза.
- Это всего лишь стихи. Мама считает, что это пустая трата времени, поэтому я показывала их только папе...
- А... можно мне?
Марико молча опустилась на пол перед кроватью (Эрику снова вспомнился кадр из какого-то японского фильма, где женщины точно таким же скупым, но удивительно грациозным движением опускались на колени...). Сидя возле коробки с исписанными листками, девушка задумчиво перебирала их, наконец, протянула один де Линту, и он прочитал:
Смычок любившая, виола
Укрыть печали не смогла,
И зов тоскливой баркаролы
Её мелодия плела.
И музыка прекрасная над городом плыла...
И струны плакали надрывно,
Его касания моля
И умирая непрерывно
В опавших листьях сентября.
В руках артиста плакала
виола...
А город спал и тихо грезил
О странной песне в вышине,
Но зову страстному ответил
Лишь ветер, бьющийся в окне.
И музыка прекрасная над городом плыла...
И свечи таяли безмолвно
Под звуки жгучей высоты...
А я в тот вечер долго-долго
Молилась, зная: это - ты...
В руках артиста
плакала
виола...
- Красиво... Это о нём? - спросил Эрик невольно.
Девушка подняла потемневшие глаза и тихо ответила:
- Не знаю...
Снова повисло молчание. Где-то вдали не то ссорились, не то объяснялись в любви Джон и Кэролайн.
- Ну что ж, - выдохнул наконец де Линт, откладывая листок на кровать и не глядя на продолжавшую сидеть на коленях девушку. - Если я всё правильно понимаю, ты сейчас хочешь побыть одна и разобраться... во всём. Я, пожалуй, пойду.
Они вернулись в гостиную и отчаянный вопль Кэролайн заставил обоих вздрогнуть: