Некоторые противники объективного характера Октябрьской революции договариваются до того, что она была организована группой людей, прибывших из Германии в запломбированном вагоне. С учетом победы Октябрьской революции такие «сенсационные» объяснения, по сути, являются оскорблением российского народа, которому, дескать, успешно и надолго навязали режим, запланированный извне с целью выбить страну из антигерманской военной коалиции. Ленин и группа лиц из его окружения, которых Февральская революция застала за рубежом, использовали все возможности для возвращения в Россию. Кое-кто в Германии, возможно, рассчитывал, что руководство большевиками революционным процессом усилит антивоенное движение в России. Но разве это затмевает тот несомненный факт, что на Финляндском вокзале в Петрограде возвратившихся на родину встречали тысячи восторженных людей? Не премину привести слова из выступления Ленина на IV конференции профессиональных союзов и фабрично-заводских комитетов Москвы в 1918 году — они звучат очень актуально: «Конечно, есть люди, которые думают, что революция может родиться в чужой стране по заказу, по соглашению. Эти люди либо безумцы, либо провокаторы». Революции «вырастают тогда, когда десятки миллионов людей приходят к выводу, что жить так дальше нельзя».[5]
Констатация, что в октябре 1917 года в нашей стране свершилась настоящая революция, вполне совместима с признанием бескровного захвата власти (за исключением Москвы). Такая констатация не призвана также увести в сторону внимание от разыгравшейся позже кровавой Гражданской войны. Хочу лишь подчеркнуть, что Октябрьская революция вторглась в историю России не случайно.
Но естественно, нельзя отрицать негативные моменты, которые сопутствовали революционным переменам в жизни России. Гражданские войны — это всегда долго не заживающие раны всего общества. Хорошо, что мы отошли от утверждавшегося в советский период стереотипа — всех поголовно белых показывать как нелюдей, врагов отчизны и народа, начисто лишенных патриотических чувств. Однако восстановление справедливости не должно приводить к противоположному — возвеличиванию всего белого генералитета не только при замалчивании подвига красных командиров, но и акценте на «красном терроре», без упоминания кровавых злодеяний с противоположной стороны. Это отнюдь не способствует объективным оценкам действительно трагических событий, связанных с Октябрьской революцией.
Несомненно и другое — крайне негативное восприятие Октябрьской революции значительной частью русской интеллигенции. Эпиграфом к написанной Н.А. Бердяевым в 1918 году статье «Духи русской революции»[6] этот выдающийся мыслитель взял слова из стихотворения Пушкина:
Именно так мыслила та значительная часть русской интеллигенции, которая не приняла революцию и во многом оказалась заложницей разворачивавшихся кровавых событий.
Многие считали революцию бунтом, порожденным национальными особенностями русской души. В упомянутой статье Бердяев писал: «При поверхностном взгляде кажется, что в России произошел небывалый по своему радикализму переворот. Но более углубленное и проникновенное познание должно открыть в России революционный образ старой России, духов, давно уже обнаруженных в творчестве наших великих писателей, бесов, давно уже владеющих русскими людьми». Не соглашаясь с ассоциацией революции в России с национальными особенностями русских людей, тем не менее следует, как мне представляется, признать, что на Октябрьскую революцию и на события Гражданской войны наложились черты, присущие именно России. Такая характеристика — конечно, не основная — игнорировалась в советский период, когда справедливо упор делали на социальное содержание революции, но, по существу, сводили российскую специфику лишь к революционной ситуации, сложившейся в России.
И.В. Сталин подчеркивал отличие социалистической революции от буржуазной, так как первая начинается с захвата власти, а вторая заканчивается этим актом. Если руководствоваться таким выводом, то следует признать, что революционный процесс, рожденный Октябрем, вскоре был искажен практикой сталинского руководства. Превращение Советского Союза в мощную индустриальную державу, выигравшую войну с фашистскими захватчиками и ставшую после Второй мировой войны одной из двух супердержав в мире, произошло через череду трагических явлений. Сегодня много говорят — и совершенно справедливо — о преступлениях, связанных с репрессиями. Их жертвами стали миллионы людей, и этого нельзя ни списать, ни тем более оправдать.