Волшебная сила музыки, вне всякого сомнения, использовалась шаманами в самых первых племенных обрядах, возникших еще на заре человечества. На Западе сила музыки впервые была провозглашена, сформулирована и использована пифагорейцами, от которых эти идеи перешли к александрийскому герметизму. Теория пифагорейцев и герметиков основывалась на нескольких самоочевидных тезисах. Когда две струны настроены на одну частоту, то, если дернуть за одну из них, вторая зазвучит на той же ноте, то есть в гармонии. Научное объяснение этому явлению заключается в следующем: вибрация струны вызывает колебания окружающего воздуха, которые, в свою очередь, приводят к вибрации второй струны — в том случае, конечно, если струны «гармонично настроены».
Космос представлял собой один огромный музыкальный инструмент, настроенный в унисон с самим собой и имеющий собственную музыку, на которую он непрерывно откликается. Человечество и боги, земля и небо, микрокосм и макрокосм связаны между собой гармонией, и эти связи являются проявлением одних и те же гармонических пропорций. Эти пропорции могут быть определены и описаны при помощи математики. Цифрам же соответствуют определенные музыкальные ноты, или тона, и поэтому математика может быть воспроизведена и активизирована в музыке. В соответствии с учением пифагорейцев «Вселенная и человек, макрокосм и микрокосм построены на тех же са-
мых гармонических пропорциях». Для пифагорейцев, а также для их последователей — герметиков представлялось естественным, что музыка обладает лечебными свойствами. Она могла быть использована как лекарство против различных «недугов души», таких как любовная страсть, депрессия или ярость11.
Возвращаясь к смертному человеку, вспоминаются слова булгаковского Воланда: «Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!»
Существовала легенда про то, что Пифагор тоже спускался в царство Аида. Но пифагорская школа говорит, что каждая душа и так там неоднократно бывала, вот только не помнит ничего. Восстанавливать память своим последователям Пифагор не собирался — даже если бы это было возможно, то уж точно не нужно, ибо мало кто сможет выдержать тяжесть многократного бытия. Но «память» можно понимать и иначе.
Как известно, при определенных обстоятельствах человек может вспомнить то, что считал давно забытым. Если мы не помним о прошлых жизнях, это еще не значит, что в нашем сознании нет никакого следа прежнего бытия. Актуальность сознания есть лишь вершина айсберга, человек «помнит» несравненно больше, чем осознает, и «знает» больше, чем мыслит.
Можно представить, что окружающий нас физический мир — это Матрица, в основе которой лежат чис-
ла. Если мы находимся «внутри» этого мира, то нет никаких возможностей посмотреть на него «снаружи» и «увидеть» его «устройство». Стало быть, необходимы механизмы «выхода» за пределы Матрицы.
Как раз загробное существование и обеспечивает такие механизмы, а «возвращение» души на Землю дает возможность познания в «этом» мире.
Поскольку мы уже «выходили» наружу после смерти в предыдущих телах, то числовая сущность мира была нам доступна. Математика позволяет человеку припомнить прежний опыт и постичь подлинную реальность, не данную в чувствах. Но это уже учение о метемпсихозе, которое есть одна из основ пифагорейской теории познания и математика, еще не подвергшаяся светской стерилизации, выступающая как основа метафизики.
Вот так древние философы «штурмовали» небеса! Как следствие, появился самый великий побочный эффект в истории это философия.
Первым философом, который усомнился в реальности греческих богов, проживающих на горе Олимп, стал Ксенофан Колофонский. Он выступил против сопоставления через человеческое обличье богов и выдвинул идею пантеизма (pan — все, theos — Бог). Бог — один, он не личность и бесформен (нельзя приписать человеческий облик), он непознаваем. Бог растворен во всем мире и слит с ним воедино. ЕДИНОЕ — это и есть все мироздание. Его философская школа получила название «элейская».