Не располагая в качестве скрепы личными контактами, классы, полы и нации не становятся сами по себе «своими группами». Они должны быть сделаны такими, зачастую вопреки могущественным силам, разрывающим их на части. Образ класса, пола, нации как сообщества, как единого, слаженного и гармоничного образования единомышленников, одинаково чувствующих и мыслящих, должен быть навязан реальности, с которой он идет вразрез. Такое навязывание предполагает, что противоречащий данному образу опыт подавляется или опровергается как ложный или не соответствующий действительности. Оно предполагает также постоянное, упорное восхваление единства. Для того чтобы быть эффективным, оно нуждается в постоянном, дисциплинированном и обеспеченном ресурсами корпусе активистов (своего рода профессиональных ораторов для сообщества), чья деятельность облекает плотью воображаемое единство интересов и верований. Такой корпус (например, политическая партия, профсоюз, феминистская ассоциация, комитет национального освобождения, правительства национальных государств) формулирует смысл того, что означает «принадлежать к сообществу». Он создает возможность единства, отмечая реальные или воображаемые черты, якобы характерные для всех членов сообщества (общая историческая традиция, общее угнетенное положение или общий язык и обычаи) и являющиеся достаточным основанием для сотрудничества. Этот корпус может использовать все свои ресурсы для того, чтобы помочь приобщиться к исповедуемому ими образу и в случае необходимости наказать или подвергнуть обструкции инакомыслящих и отклоняющихся. Короче говоря, формированию крупных «своих групп» предшествуют действия такого рода образований (корпусов). Вот почему идея классовой борьбы и ее активные пропагандисты появляются раньше, чем формируются классовая солидарность и солидарное действие, которые основываются на представлении о классе как о «своей группе». Точно так же национализм (идея о том, что верность нации превыше всякой другой привязанности) предшествует появлению единых национальных образований.
Какими бы внушительными ни были образования, развивающие идею сообщества, и как бы настойчиво они это ни делали, их реальная опора остается очень хрупкой и уязвимой. Крупному сообществу всегда недостает той основы, которую составляет плотная сеть личных взаимодействий, поэтому оно постоянно нуждается в том, чтобы взывать к верованиям и чувствам. Этим объясняется и огромное значение границ, которые им приходится проводить и поддерживать. Никакие усилия, направленные на то, чтобы сформировать чувство преданности большой группе, не будут иметь шансов на успех, если побуждение к солидарности в «своей группе» не сопровождается разжиганием враждебности к «другой группе». Призыв сомкнуть ряды всегда является призывом ополчиться на врага.
Образ врага выглядит столь же мрачным и пугающим, сколь приятным, в теплых тонах, рисуется образ собственной группы. Враги — это сборище коварных недоброжелателей. Они неумолимо враждебны, даже если маскируются под дружественно настроенных соседей, или им просто не дают совершать такие поступки, к которым у них, как говорится, лежит душа. Если бы им было позволено действовать, как заблагорассудится, то они нападали бы, завоевывали, порабощали, эксплуатировали: открыто, будь они достаточно сильны, или исподтишка, скрывая свои истинные намерения. Следовательно, всегда нужно оставаться бдительными, что называется, держать порох сухим, вооружаться и модернизировать оружие, чтобы враг видел все это, смирялся со своей слабостью и не мог осуществлять свои недобрые замыслы.
Враждебность, подозрительность и агрессивность по отношению к «чужой группе» (обычно выступающие как необходимый ответ на враждебность и недоброжелательство противной стороны) являются следствием и только потом становятся причиной предубеждения. Предубеждение означает полное неприятие каких бы то ни было достоинств врага, а также предрасположенность к преувеличению его реальных и воображаемых, мнимых пороков. Все действия провозглашенных врагов истолковываются таким образом, чтобы еще больше очернить их образ, им приписывают самые неблаговидные мотивы, следуя принципу «Все, что бы вы ни сказали и ни сделали, будет обращено против вас». Предубеждение не позволяет поверить в возможность того, что намерения «чужой группы» могут быть вполне честными, что враги и в самом деле имеют в виду то, что говорят, и их предложение мира может быть искренним и свободным от каких-то скрытых намерений. В борьбе против «империи зла» каждый шаг врага, каким бы очевидно миролюбивым или невинным он ни был, рассматривается в увеличительное стекло с тем, чтобы обнаружить в нем любой недружественный подвох.