«Войны? Новые правительства? Насколько продвинулись научные достижения?»
Велстед задумался: «Войны? Никаких особенных войн не было с тех пор, как распалась Иератическая Лига. Правительство все еще управляет, пользуясь большим количеством статистического оборудования. Взятки, хищения, грабежи, бессмысленные затраты времени и денег – все это по-прежнему существует, если вас интересуют такие вещи.
Наука? Это сложный вопрос. Мы многое знаем, но не знаем еще больше – так было всегда. Принимая во внимание все обстоятельства, в общем и в целом дела на Земле идут так, как они шли испокон веков – есть много хорошего и много плохого».
Он помолчал – затаившие дыхание слушатели одновременно выдохнули. Седой старик снова кивнул – серьезно, трезво – хотя он очевидно тоже был охвачен возбуждением соплеменников: «Пока что этого достаточно! Вы, наверное, устали, и у нас еще будет время поговорить. Могу ли я предложить вам гостеприимство моего дома?»
Ральф неуверенно взглянул на Бетти. Инстинкт подсказывал не покидать корабль.
«Или, если вы предпочитаете оставаться на борту…» – предположил старейшина.
«Нет-нет, – сказал Ральф. – Мы с удовольствием у вас остановимся». Если местные жители намеревались нанести Велстедам ущерб – что представлялось исключительно маловероятным – пребывание на борту звездолета никак не могло бы предотвратить такой поворот событий. Вытянув шею, Ральф смотрел по сторонам, ожидая появления высокомерных и нахальных должностных лиц – на Земле таковые непременно заявили бы о себе: «Не должны ли мы перед кем-нибудь отчитаться? Надеюсь, мы не нарушили какой-нибудь закон, приземлившись в парке?»
Седой старик рассмеялся: «Что за вопрос! Меня зовут Александр Клэй, я – мэр города Митилены и Путеводитель. Мои полномочия и всеобщая воля населения позволяют вам безвозмездно пользоваться всем, что может предложить наша планета. Ваш звездолет никто не тронет».
Он отвел их к широкому экипажу – при этом Бетти чувствовала себя чрезвычайно неудобно в мятых шортах, выглядевших неопрятно по сравнению с разноцветными туниками окружающих женщин.
Ральф Велстед заинтересовался экипажем – он позволял оценить уровень технологии, достигнутый на Приюте. Изготовленная из блестящего серого металла, машина повисла сантиметрах в тридцати над землей – колес у нее не было. Ральф с удивлением взглянул на Клэя: «Антигравитация? Если так, земляне готовы будут заплатить сокровища за ваше изобретение».
Клэй добродушно покачал головой: «Магнитные поля, отталкивающие от металла в дорожном покрытии. Разве это не делается повсеместно на Земле?»
«Нет, – ответил Ральф. – Теоретически, конечно, эффект общеизвестен, но у нас, чтобы устроить такую систему, пришлось бы раскапывать слишком много дорог, а это вызвало бы бесконечные возражения. Мы все еще пользуемся колесами».
«Традиция – огромная сила, – задумчиво произнес Клэй. – Непрерывность, формирующая культуру рас. Поток, русло которого мы давно потеряли…»
Велстед покосился на старейшину. Клэй говорил совершенно серьезно.
Экипаж довольно быстро скользил над дорогой – с обеих сторон открывались мирные пейзажи чудесной красоты. В любом направлении можно было заметить ту или иную новую очаровательную достопримечательность: поляну, окруженную огромными деревьями, уютный деревянный дом, группу общественных зданий вокруг площади, вереницу разноцветных лавок на террасе, за деревьями, посаженными в шахматном порядке.
Время от времени попадались драматические виды – например, обелиск в конце широкого проспекта. Этот монумент из бетона, бронзы и черного металла возвышался на семьдесят метров; на его вершине стояла героическая статуя человека, протянувшего к небу руку таким жестом, словно он пытался поймать звезду.
Ральф Велстед вертел головой, как заправский турист: «Великолепно!»
Клэй согласился, но без энтузиазма: «Надо полагать, нашим достижениям можно отдать должное. Для вас, конечно, только что расставшихся с цивилизованными мирами…» Он не закончил фразу: «Прошу прощения, я позвоню домой». Старейшина приложил к уху телефон.
Бетти прошептала Ральфу на ухо: «Любой планировщик на Земле отдал бы душу дьяволу за возможность построить такой город».
Велстед хмыкнул. «Помнишь Халлека? – пробормотал он в ответ. – Он был городским планировщиком. Хотел снести в Ланчестере трущобы на участке площадью два с половиной квадратных километра – в основном восемнадцатиэтажные дома с душными трехкомнатными квартирами. Сначала на него накинулись торговцы недвижимостью, обзывая его „хаотистом“. Среди его приятелей и знакомых распустили слухи о его нравственном разложении. Несчастные арендаторы квартир хотели его линчевать, потому что им грозило выселение. Правоверные старообрядцы исключили его из партии – им принадлежало большинство голосов в округе. Так что трущобы остались на прежнем месте, а Халлек продает сельскохозяйственные инструменты на Пятой планете Арктура».