1. О царе Петре, святом Петре и островах Петра
У самой серёдки полукруглого выступа на северо-востоке Таймыра лежат острова Петра (на западных картах — Святого Петра, см. след, стр.), полукольцом окружив безымянную бухту. Об этих местах в «Северной энциклопедии» читаем:
«Петра острова, группа низменных островов в м. Лаптевых… Пл. ок. 300 км2. Открыты и назв. в честь Петра I русским мореплавателем В. В. Прончищевым в плаваниях 1735–1736».
Это не вполне так. Да, лейтенант Василий Прончищев в августе 1736 года первым увидал и острова, и бухту, о чем сделал запись в судовом журнале. Но названий островов там нет — их дал, через три года после его смерти, его преемник, лейтенант Харитон Лаптев. А он записал в журнале:
«Пришли к губе, которая поименована Петровскою, а в ней остров, который именован Святого Петра».
Почти то же, но подробнее, он сделал затем в Петербурге, в описании плавания, так что описки тут быть не может: остров назван не в честь царя, а в честь святого. Что касается самой губы Петровской, то на нынешних картах её нет, но попробуем найти её.
Лаптев писал, что к западу от нее лежит узкий длинный проход (он счёл его устьем реки). Проход был забит льдом и слишком мелок; его пришлось, не дожидаясь отлива, срочно покинуть. Очевидно, что это был нынешний пролив Петра — другого подходящего объекта нет. Тогда залив, обозначенный ныне как пролив Мод, и есть губа Петровская, а остров, «который именован Святого Петра» — вернее всего, нынешний остров Пётр Южный. С юго-запада в губу Петровскую вдался мыс, южнее которого простирается залив Вездеходный (см. карту на с. 35)[45]. Берег тут низкий и сырой, покрыт редкими клочьями жёсткого моха средь голых камней. Но южный берег мыса сухой (не болотистый) и не отмелый, здесь мог пристать коч, а в полуверсте к западу есть источник пресной воды — ручей, и он доступен лодке. Здесь естественно было поставить избу, и она тут была. Здесь, видимо, отдыхал ещё Челюскин:
«В путевом журнале штурмана С. Челюскина во время описи восточного берега Таймыра зимой 1742 г. отмечено, что он со своими спутниками обнаружил у восточного мыса Петровской губы (76°29′ с.ш.)[46] старинное пустое зимовье, построенное хатангскими промышленниками. Оно послужило им местом отдыха» (ИПРАМ, с. 209).
«Старинное» означало для Челюскина XVII век, и это для нас главное.
Если на мысе хотя бы недолго жили, то его как-то называли. Вряд ли Челюскин и спутники применяли что-либо громоздкое вроде: «мыс при зюйд-ост-выходе из пролива Петра» или: «мыс в середине западного берега Петровской губы». Проще было называть его мысом Петра или Петровским. Во всяком случае, иного мы никогда не узнаем и будем называть его так.
Мыс получил имя на карте лишь в XX веке: назвали его «мыс Избовой» [Троицкий, 1975, с 125], но называли и иначе — здесь это не редкость, ибо микротопонимика Арктики весьма неустойчива, поскольку мало используется.
Имя бухте в самом деле дал Прончищев и притом, очевидно, дал в честь императора (у которого служил в юности, в Персидском походе), но островов он толком в тумане не разглядел, названий им не дал, а лишь отметил в журнале, что они тут есть. (Сам Прончищев вскоре погиб, о чем см. Очерк 4.)
Не странно ли? Прончищев решил Петра увековечить, Лаптев знал об этом[47] и нарушить волю покойного не посмел, но сам чтить недавнего правителя отказался, предпочтя святого. Затем имя св. Петра было присвоено всей дуге островов, окаймляющих бухту, а при советской власти святость с карт тихо исчезла. Ничем не почтили в Арктике царя Петра и позднейшие полярники.
Да, удивительным образом, ничто, кроме мелкого узкого пролива, обсыхающего при отливе, в Арктике именем Петра I не называется. (Острова Петра, как мы видели, не в его честь названы.) Почему так вышло, сказать не берусь. Напомню только, что это мы привыкли жить в благоговении к «великому преобразователю», но ведь его неумеренное возвеличение начала его дочь Елизавета Петровна, а она взошла на престол позже плаваний X. Лаптева. Зато в его памяти могли вставать воспоминания отнюдь не благостные.
Прончищев, Челюскин и братья Лаптевы сперва учились в Навигацкой школе в Москве, а затем в Морской академии в Петербурге с самого её основания в 1716 году [Глушанков, 1980].
«Сначала все эти учебные заведения влачили жалкое существование, вследствие недостатка денежных средств, отсутствия надлежащих помещений, плохого состава преподавателей, жестокого обращения с учениками» —
45
Вездеходы, увековеченные на карте наравне с героями Арктики, в основе своей являли собой грузовики Горьковского автозавода: «полуторку» (полуторатонный грузовик ГАЗ-АА) и трёхтонку ГАЗ-60. У них задний мост был удвоен и превращён в гусеничный ход, а передние колёса поставлены на короткие лыжи. Малая мощность моторов (особенно у полуторки, вскоре вышедшей из строя безнадёжно) требовала почти постоянной их работы в запредельном режиме, что приводило к частому расплавлению подшипников коленчатого вала и разлому шестерён коробки передач, запас которых вскоре иссяк [Косой, 1944]. Залив Вездеходный описан в 1941 году, видимо, на ГАЗ-60.
46
По всей видимости, эта широта названа ошибочно (что, как показал В. А. Троицкий, для ДКО обычно): на ней нет ни губы, ни мыса, а есть болото и отмелый пролив. Что касается «восточного мыса», то эти слова могли означать как мыс на востоке губы (тогда это один из островных мысов, они без источника воды), либо мыс, простёртый на восток — тогда это мыс, о котором у нас речь.
47
Хотя прончищевский судовой журнал был давно отослан в Петербург, но Лаптев черпал сведения у своего штурмана Челюскина.