Настя была придана разведгруппе в качестве снайпера. В школьные годы она занималась стрелковым спортом. После школы с отличием закончила училище МВД, и попросилась в Чечню, где закончила курсы снайперов.
Настя была знакома с Сашей всего несколько недель. Впервые она увидела его во время подготовки группы к выходу, но этого хватило, чтобы понять – это ее мужчина, хотя и не роковой красавец, и не бог весть какой умница. Просто он неуловимо напоминал девушке бывшего жениха, который бросил ее за два месяца до свадьбы. У Сашки была такая же улыбка, он также прищуривал глаз, когда прикуривал сигарету. И было в нем что-то еще, чего Настя и сама не могла понять. Но женщинам этого и не требуется.
Женщины... они как кошки живут между реальностями, одновременно в прошлом и настоящем. Мужчины для них – чистый холст, на который они наносят густые мазки воображаемых достоинств и мнимых недостатков. И неважно, что этот совсем не похож на того. Ей многого не требуется: лишь незначительный жест, знакомая интонация, мелкая привычка – и она уже старательно рисует нужный ей образ. И не имеет значения, что поверх этой картины реальность нарисует совсем другую. Женщина, словно средневековые художники, которые писали одну картину поверх другой, знает, чей лик спрятан под верхним слоем краски. Код женщины сложнее, чем код да Винчи.
Сашка относился к редкому типу мужчин, которые не любят слабых женщин. С девушками на гражданке у него не особо складывалось. Его пугал этот непонятный розовый мир, балансирующий на высоких каблуках, состоящий из накладных ногтей, милых сердечек на ярких сумочках и слез по смехотворным поводам. На немногочисленный свиданиях, которые мимоходом случались в его жизни, он терялся, смущенно бубнил нелепости. И вообще чувствовал себя слоном в посудной лавке: только повернись неловко, и моментально наступишь на что-то пушистое и хрупкое, которое немедленно горько заплачет и обвинит тебя во всех смертных грехах.
Поэтому ему сразу понравилась Настя - эта веселая девушка, с которой можно было запросто покурить, поговорить об интересных вещах: оружии, футболе, армейской жизни, а главное: спокойно обнять ее без риска помять сложную прическу или испортить изысканный макияж.
- Ты? – снисходительно улыбнулся Грин, - если на командирское место метишь, то оно уже занято. И добавил, помрачнев:
- Одного уже потеряли. И хватит об этом! Выдвигаемся!
Бойцы поднялись с травы и направились к лесу. Настя пошла за всеми, и вдруг остановилась возле меня – я замыкал группу. И хотя она точно не могла меня видеть, на мгновение мне вдруг почудилось, что девушка смотрит мне в глаза. Бред! Я невидим для простых смертных, хотя иногда они чувствуют, что кто-то стоит рядом. Тот, кто приходит в моменты выбора.
Настя отстала от отряда на несколько шагов. Я чувствовал ее страх, видел вспотевшие ладони, ощущал ее дрожь в ногах. Ну, давай же! Заплати мытарю! Я приготовился принять долг, но вдруг Настя побежала к стойлам, и, пригнувшись, нырнула под уцелевший парапет.
-Ммммать...! – надсаживаясь, заорал, Грин. – Да куда же ты прешь, дура рыжая! Назад! Назад, я сказал!- он вскинул автомат, - а вы чего замерли, как невеста перед..., - Грин внезапно охрип и в сердцах плюнул, - прикрывайте нас, только аккуратно! Кто под пули сунется – сам лично порву ко всем чертям! - Грин, пригибаясь, побежал за Настей, прячась за парапетами стойл.
Настя, пригнувшись, добежала до конца стойл, и затаилась в нескольких шагах от выхода на открытую местность. Пули свистели со всех сторон, выбивая щепки прямо над головой. Бандиты крыли плотно, не высунешься. На что она рассчитывает, глупая? Я присел на корточки рядом с ней.
- Ой, мамочки! - шептала она, задыхаясь.
- Я твою мать тоже вспомнил, - Грин присел рядом с ней.
- Зачем вы, командир? Я сама! - интонация совершенно не вязалась со смыслом фразы: в голосе девушки послышалась благодарность
- Ага, сама хрен чего садила, сама буду собирать! Была бы ты мужней женой, я бы тебе подробно так расписал, что вы, девки, сами можете! Подожди, дай выбраться отсюда, я с тебя за самоволку семь шкур спущу! Тоже мне, декабристка чертова!
Сашка был еще жив, но лежал неподвижно. Его так научили: не можешь отползти, потому что некуда – притворись мертвым, чтобы не получить лишнюю пулю в довесок к тем, которые уже сидят в теле. И тогда, если очень повезет, дождешься помощи.