Когда его подстрелили, он упал, и прополз еще несколько метров, спрятавшись за большую бочку, прикрытую редким кустарником, которая худо-бедно, но все же прикрывала от пуль. Сашка лежал на животе, голова повернута в сторону Насти и Грина. Боевики со своих позиций не могли видеть его лицо. Парень смотрел в глаза Насти, и шевелил губами.
- Сейчас... – прошептала девушка, - потерпи, Сашенька, я сейчас.
Грин выглянул, оценивая расстояние.
- Тот, что в левой пристройке, чуть ближе. До него будет легче добросить гранату, а тому, который справа, сложнее попасть в цель, - сказал Грин, - давай так: ты даешь очередь вправо, а я бросаю гранату. На счет три стреляй! Раз... два...три!
- Ой, Господи! – Настя выстрелила вправо.
Автомат чеченца захлебнулся ответной очередью.
Снайперы редко участвуют в боевых действиях. Главное в их профессии - терпение и выдержка. Настя умела часами, а иногда и сутками лежать в грязи, целиком облепленная комарами, держа палец на спусковом крючке. Иногда приходилось лежать в снегу, и тонкий термоковрик не справлялся с холодом. Мир для Насти сужался до размеров копеечной монеты: она и цель. Терпеливая работа в полной тишине, особое состояние ожидания, почти медитация, а потом один-единственный выстрел. Она не привыкла к шуму боя, крикам, взрывам и бешеному адреналину, когда все тело, ускоряясь, переходит на особый счет по секундам.
- Теперь считай очереди!
– Раз, два, три... – принялась считать девушка.
Нужно встать и сделать шаг. Нужно... но так страшно, что даже страхом это назвать нельзя. Скорее, животным ужасом, от которого холодный пот по спине, и тело – как натянутая струна. И тысячелетние инстинкты подсказывают: затаись, исчезни, закрой голову руками, и тогда этот многолапый черный паук пройдет мимо, не заметит. И в голову лезут дурацкие мысли. И нет в них никакого величия последний минуты, о которой так много говорят: мол, вся жизнь проносится перед глазами, и все самые счастливые моменты, и самые ужасные ошибки. Приторная, как дешевый леденец, ложь! Она, Настя, не чувствует сейчас никакого момента истины - я слышу ее мысли. И думает лишь о мелочах и шелухе, из которой и складывается человеческая жизнь: о новом платье, черном, в подсолнухах, которое ни разу не надела. И о брошенной в сердцах фразе завистницы-соседки с верхнего этажа: «Может, хоть на войне себе мужика найдешь! А то в мирной жизни они все сильно разборчивые, а на войне хватают всех, кто под руку попадается, включая тебя, Настена».
- Господи, чем я думаю! – прошептала девушка.
- О том же, что и все, - вслух сказал я.
За столько веков никак не могу избавиться от человеческой привычки разговаривать, хотя меня и не слышат.
- Ангел-хранитель, заступник и спаситель, помоги! – она слегка высунулась из укрытия, и снова выстрелила в правую сторону.
А вот это уже не ко мне! Мытари с ангелами не дружат!
Снайпер справа замолчал.
- Пора! - Грин сорвал с гранаты чеку, приподнялся, и, размахнувшись так, что хрустнули суставы, метнул гранату влево.
- Взрыв, все смолкло. Это пролетел растрепанный, чумазый от копоти, ангел военной тишины. Сейчас я возьму свою пошлину, когда ты, влюбленная дурочка, не решишься сделать это последний шаг, и бросишься назад, в свою привычную жизнь. К бытовой шелухе и платью в подсолнухах. Я приготовился. Я уже почти получил то, что хотел. Но она вдруг решилась. Чеченец слева еще сидел оглушенный, скорчившись на полу. Чеченец справа отщелкнул пустой магазин и потянулся за новым. Настя прыгнула вперед, упала на колени возле Сашки, схватила его подмышки. Раненый подался вперед, помогая ей. Она приподняла парня, рванула на себя, закричала от боли – в животе словно что-то оборвалось – и отпрыгнула назад, как можно дальше от открытого места. Но сил не хватило. Они в обнимку упали на бок и поползли к стойлам. Еще чуть-чуть, и стойла прикроют их от огня. Грин подался вперед, вытянул руки, чтобы схватить их и втащить в укрытие. Сашка начал терять сознание.
- Ну, давай! Давай! –хотела закричать она Сашке, но голос сорвался и из горла вырвался только хрип.
- Давай! - эхом отозвался Грин, обращаясь к кому-то там, наверху, к невидимому командиру, который слишком часто отдавал невыполнимые приказы.
Из последних сил Сашка приподнялся, увлекая ее за собой, и они оба почти упали за уцелевшую перегородку стойла. Грин вцепился в них и рванул на себя.
- Проскочили! - хотел сказать командир, но последняя пуля – самая быстрая и злая – догнала Настю и вошла в спину, пробив легкое. Девушка захлебнулась от боли, ткнулась лицом в Сашкино плечо. Он обхватил ее руками.