- Та навищо вы оцэ, пан офицер, тэхнику мордуетэ. Дайтэ мэни цёго москаля лышэ на одну годыну, так вин роскажэ всэ, що знае и що нэ знае!
Американец жестом руки нервно оборвал подхалимаж ряженого «вояка» и указал на дверь. Прежде, чем помещение загерметизировалось, Андрей успел рассмотреть кусочек дороги перед ангаром и краешек тайги. Было еще светло. «Не понял, - подумал Андрей. - Меня что, никуда не отвозили?»
- Да, вы в сибирской тайге, господин. Кстати, как вас звать-величать?
- Господа все в Париже, - нахамил вместо ответа Андрей голосом Шарикова из «Собачьего сердца».
«Вояк» тут же подскочил и заехал пленнику скользящим ударом кулака в скулу. Голова дернулась синхронно с кулаком и быстро вернулась назад, поэтому никакого урона удар не нанес. Но Андрей на всякий случай с силой провел языком по внутренней стороне щеки, будто скула занемела.
- Да сядь ты! - американец встал и, обойдя стол, подошел к допрашиваемому. - Еще раз ударишь без команды.
Последние слова американец произнес задумчиво, так как внимательно ощупывал в это время лицо пленника. Удар подручного он видел, видел, как дернулась голова, но что-то его насторожило. Так и есть: следов удара не было! А парень, оказывается, не простой. Он забыл про спесь и сел «в демократическую позу», то есть на край стола. Долго и внимательно всматривался в глаза прикованного незнакомца.
- Ты кто?
- А ты кто?
- Нет, так мы не договоримся. Отвечай на вопросы, ты не в том положении!
- В каком еще положении? Вы меня пугаете! Со мной-то как раз все понятно: я гулял по лесу.
- По какому лесу, это тебе что, городской парк? Ты как вообще прошел через ловушки и растяжки?
- Какие растяжки, дядя, ты чё городишь? И вообще, какого хрена здесь происходит? Ну-ка, развяжите меня и отпустите немедленно!
- А вот теперь давай! - команда была дана молодому бандеровцу, который сразу же подскочил к пленнику и начал мутузить того по чем зря. - Помедленнее!
- Шо? - не понял «вояка», растерянно озираясь на хозяина.
- Помедленнее, говорю, бей, идиот!
- А-а, цэ мы зараз, - по-своему понял приказ молодой садист и начал бить прицельно, с оттяжкой.
Американец пристально наблюдал за экзекуцией. Он с изумлением видел, как пленник группирует те мышцы, куда приходится удар, и каким податливым вдруг становится это место во время удара. Такое он видел только в спецшколе ЦРУ, когда им, курсантам, показывали секретное видео о методах подготовки элитных диверсантов России. Неужели сейчас один из них сидит, привязанный к этому креслу??
- Стоп!
- Та я навить нэ вспотив!
- Назад, я сказал! И выйди вон.
- Чого? А шо я такого зробыв?
- Па-шол вон!
- Та ладно, чого вы, як скажэтэ.
Когда дверь за ряженым пыточником закрылась, американец резво придвинул стул вплотную к связанному, который за все время мордобоя не проронил ни слова, а теперь сидел, как ни в чем не бывало. После доброй дюжины ударов - только слегка разбитая губа и кровь под носом.
- Спецназ ФСБ? ГРУ? Кто? А?
- Развяжи - узнаешь.
- Не, подожду.
Хозяин кабинета возбужденно зашагал взад-вперед перед носом Андрея. Внезапно дернулся вплотную к его лицу.
- Я же вижу, что ты не простой смертный.
- Ошибаешься, самый простой. Как и ты.
- Ну хорошо. Откровенность - за откровенность: я тебе говорю, куда ты вляпался, ты мне - о себе и зачем ты здесь. Хорошо?
Андрей сделал вид, что задумался.
- Допустим. Что я буду с этого иметь?
ЦРУшник (а кто же это мог быть еще?), выпрямился. Начинался торг - то, в чем он, как все американцы, был докой (по его глубокому наивному заблуждению).