- Ситуация такова: максимум, на что ты можешь рассчитывать - это свобода передвижения по объекту.
- И всё?
- Объект секретный, поэтому всё. Хотя нет. Возможны более комфортные и даже выгодные условия, но их, как ты понимаешь, нужно заслужить.
- Как этот придурок в бандеровской форме? А если мой рассказ тебе не понравится?
Американец пожал плечами:
- Тогда тебя колоть будут другие и не здесь.
- «Колоть»? «Не здесь»? Я не дрова, чтоб меня колоть. И вообще, не слишком ли много внимания моей скромной персоне?
- Не слишком, я уверен.
- Ну тогда давай попробуем. Начинай первым, но сначала расстегни железяки.
- Пока посиди так. Доверие нужно заработать.
- Ладно, потерплю. На какие жертвы не пойдешь ради доверия!
- Начнем. Может, сначала представишься?
- Алексей Марченко.
ЦРУшник зыркнул на ленту «детектора лжи».
- Ты мужчина или женщина?
Андрей загоготал.
- Отвечай быстро!
Видимо, такой неожиданный и нелепый вопрос должен сбить сосредоточенность тестируемого, выбравшего глухую защиту. Андрей и не собирался защищаться. Вместо этого он жеманно вопросил:
- А ты что, гей? У, противный.
- Отвечай, ты мужчина или женщина!!
- Ладно, мужчина, мужчина. Давай дальше.
- Что ты делал в окрестностях объекта?
- Опять рупь-двадцать пять. Какого объекта?
- Хорошо, перефразируем вопрос: что ты делал в тайге недалеко от этого места?
- Я не понял, от какого именно места, но так уж и быть, отвечу. Я, гуляя по тайге, увидел «снежного человека» и погнался за ним.
- Зачем?
- Как это зачем? Разглядеть поближе, конечно!
- Где ты живешь?
- В Москве.
- Как попал в тайгу и зачем?
- Ты же знаешь нас, москвичей. Бегаешь целыми днями внутри Садового Кольца, как белка в колесе: офисы, бутики, фитнес-клубы, боулинг-центры, корпоратив-пати. Жажда экстрима замучила вконец, захотелось в одиночку побегать по сибирской тайге. А попал сюда на вертолете. Знаешь, вертолет - это такая машина, которая.
- Где служил в армии?
- В секретном элитном подразделении.
- Каком? - у американца заблестели глаза, он еле сдержался, чтобы инстинктивно не податься всем корпусом вперед. - ФСБ или ГРУ? Ну, говори же!
- В… стройбате. Только тс-с, там такие зверюги, что даже оружие не выдают!
Американец сдулся, как надувная игрушка.
- Ты идиот?
- Блин, ты все-таки расколол меня!
Двойные обручи из высоколегированной стали разомкнулись на руках, ногах, поясе и шее.
- Что, всё? Каков вердикт? И как рассказ, понравился?
ЦРУшник внимательно рассматривал ленту детектора.
Ничего. Или он ошибся, или перед ним действительно диверсант с железными нервами. То, что он нес чушь собачью - ясно, но почему компьютер ничего не показал? Эти проклятые русские! Неужели обязательно нужно избивать? Неужели это единственный способ общения с ними? А он так надеялся на свои способности психолога, ведь он был лучшим на курсе! Можно, конечно, продолжать пытаться действовать цивилизованными методами, но на это нет времени - послезавтра отправлять транспорт с заключенными. Да, за матерого русского диверсанта начальство испытательный срок ему скостило бы. Дернуло же ему в Гонолулу напиться и назвать педерастом сенатора Мозеса Дюка, партнера в гольф самого начальника объединенных штабов! Теперь, после двух лет «сибирской ссылки», даже Аляска кажется Саймону Блюмкину (именно так звали ЦРУшника) земным раем, только бы скорее выбраться из этой долбаной России! Его прадед, Сруль Блюмкин, еле ноги унес из СССР в 1936 году, когда Сталин начал закручивать гайки, выкашивая старую революционную картавую гвардию. Дедушка Сруль до конца своих дней посыпал проклятиями и Сталина, и русских, и «эту дикую варварскую страну». «Сколько я сделал для революции! Да со мной советовался сам товарищ Троцкий, считая лучшим специалистом по подавлению всевозможных контрреволюционных заговоров!» - со слезами на глазах бил себя в хилую грудку дед и с гордостью рассказывал маленькому Саймону, как морил голодом целые уезды, как сжег двадцать церквей и самолично расстрелял двести человек. Видя круглые, как блюдца, полные ужаса глазенки правнука, Сруль Блюмкин начинал гладить кудрявую головку мальчика своей маленькой холодной и почему-то всегда влажной ладошкой и говорил: «Ну-ну, это же не люди, это всего лишь гои. С ними только так и нужно, только так». Саймон отчетливо помнил, как страшно, до обморока становилось ему находиться рядом с дедом в такие минуты, как не мог спать неделями после таких рассказов. Пламенный революционер Сруль Хаймович Блюмкин умер от острого воспаления чудовищного геморроя. Умирал долго и в страшных муках, с традиционными проклятиями на устах.