- Ну, и чего здесь происходит, а, Клим?
- Нет, дорогой неофит и будущий наш брат, здесь я не Клим, а Великий Учитель.
- Слушай, ты, «великий учитель», ты хоть знаешь, что за вон того священника тебя и всех твоих так называемых адептов сначала порвут, как тузик тряпку, а потом то, что от вас останется, упекут в самую северную колонию общего режима, где ваша участь будет мягко говоря плачевной. Даже Седой это понял и отпустил от геморроя подальше, а ты что, такой смелый? Или просто тупой? Слышь, Клим, ты ведь подставляешь не только себя - ты подставляешь Седого, подставляешь китайцев. Но главное, ты подставляешь американцев! Тут скоро такая зачистка начнется, что мама не горюй! И во всем виноват лично ты. Отпусти сейчас же!
Тройка в рубахах стояла молча. Стихло и хоровое пение около самой двери.
- Поздно. Грядите, братья и сестры! - бритолобый так резко выкрикнул, что оба его подручных вздрогнули.
Двустворчатая дверь медленно торжественно отворилась. В зал в две шеренги начали заходить такие же ряженые клоуны, как эта троица перед креслом, только рубахи попроще. Заполнив весь периметр комнаты с обеих сторон, люди замерли и опустили головы.
Бритолобый повернулся лицом к двери и торжественно, нараспев, как поэтесса Ахмадулина, продекламировал:
- Сей призыв страшного Суда
С Авраамовских времен ведет свое начало,
Но не был им исполнен он тогда,
Хоть нож и жертва, все к тому уж лежало.
И названо с тех пор сие непослушание,
В котором почти каждый мущина виноват,
Имя его очищение - обрезание,
А по современнее кострат.
В воцарившейся после «декламирования» тишине раздался еле сдерживаемый смех Андрея. Стоящая рядом троица с укором зыркнула на пленника.
- Хм. Хм. Ой, извините.
И чуть тише, заговорщицки:
- А что? Что я должен делать?
И все-таки прыснул смехом. Люди в балахонах возмущенно переглянулись, пораженные таким кощунством.
Андрей и не думал издеваться, просто он решил разрушить ритуал и максимально затянуть время (он был уверен, что Седой хватится пропавших, догадается обо всем и, как вор в законе, давший слово, явится сюда с разборками, а дальше видно будет). Руки, нужно побыстрее освободить руки.
Бритолобый, весь красный от гнева, метал глазами молнии в Андрея, а своим адептам нервными взмахами рук велел восстановить тишину и внимание.
- Видишь, слепец, как ум твой ослеплен миром, погрязшим во грехе? Видишь, несчастный, как твою плоть терзают бесы? Ты бахвалишься, кощунствуешь. Но над кем ты кощунствуешь, богохульник? Над собой кощунствуешь!..
- Да нет же, просто эти жалкие виршики. Подожди, подожди, стоп, тайм-аут! Ты хочешь сказать, что собираешься оскопить меня, как вот этого священника?
- Да.
- Но, насколько я помню ваши правила (я кое-что читал о вас), на это я должен дать свое согласие. Я вам его не давал, а без этого весь ритуал недействителен и не будет иметь того сакрального смысла, который вы в него вкладываете.
- Ты запамятовал: ты уже давал свое согласие.
- Да ну? Когда?
- В вагоне поезда, когда ехал сюда, к нам.
- И кому же?
- Мне.
- Во как! Неужели? Что-то не припоминаю. Но даже если и допустить этот бред, то разве не должен я высказать свое желание перед остальными членами «корабля»? Разве они не должны его услышать? Ребята, он вас обманул, никакого согласия я не давал, и этот ритуал незаконный! Я заявляю это во всеуслышание!
Зал загудел. К Андрею дернулись двое подручных бритолобого явно с целью стукнуть того как следует по башке.
- Стойте, стойте, вы чего? А вдруг я передумаю и захочу, а? Давайте хоть поговорим. Вы растолкуйте мне, может, я чего-то не понимаю, а вы сразу кидаетесь. - Андрей натурально изобразил испуг, потому что любые действия сектантов могут сбросить или сдвинуть белое покрывало, под которым он уже почти освободил руки.
- Оставьте его! Сей скверный нуждается в просвещении.
Главарь секты знаком руки усадил всех присутствующих на лавки, размышляя при этом: «Ладно, почему бы не поговорить. Лишних полчаса ничего не испортят. Трындеть - не руками махать, здесь мы его уделаем. Да и братии будет урок». Отошли и сели оба прислужника. Вместо них он призвал к себе худого невысокого мужика с умными глазами. Видимо, в помощники. - Вот, неофит, наш брат Трофим ответит на все твои вопросы.
«Брат» Трофим смиренно поклонился Андрею.
- Расскажите, на чем основана ваша вера.
- Исключительно на Святом Писании, брат. Прежде всего, это Евангелие от Марка, глава 18, стихи 7-9: «Горе миру от соблазнов, ибо надобно прийти соблазнам; но горе тому человеку, через которого соблазн приходит. Если же рука твоя или нога твоя соблазняет тебя, отсеки их и брось от себя: лучше войти тебе в жизнь без руки или без ноги, нежели с двумя руками и с двумя ногами быть ввержену в огонь вечный; и если глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя: лучше тебе с одним глазом войти в жизнь, нежели с двумя глазами быть ввержену в геенну огненную».