Глеб стоял за оградой одной из могил и с кем-то разговаривал — в темноте не разобрать. Мир снова наполнился звуками, и шелест листвы заглушал слова. Налетевший ветерок трепал раздвоенную крону березы, что росла над могильным участком. Впервые за все это время на меня нахлынула волна настоящей паники. Я узнал ее — эту березу с расщепленным много лет назад стволом. Парализованный страхом, я стоял до тех пор, пока Глеб не закончил разговор и не скрылся в темноте. Потом, как сомнамбула, пролез прямо через кусты за ограду. Не знаю, что заставило меня это сделать — но я встал на колени и принялся руками отбрасывать землю с могильного холма. Через несколько минут мои пальцы нащупали что-то гладкое. Я тщательно расчистил стеклянную поверхность, потом достал фонарик…
Его голова была повернута немного вправо — именно голова, а не голый череп. Словно мертвец, уставший от долгого разговора, слегка отвернулся от собеседника, давая понять, что аудиенция закончена. Несмотря на дрожащие блики на стекле, высохшую, сморщенную кожу, я угадывал хорошо знакомые черты. Снова наступила оглушительная тишина — или это я выпал из окружающего мира в какую-то иную реальность? Время остановилось… а потом отец медленно повернул голову в мою сторону.
И в это мгновение страх отпустил меня навсегда.
Дневник Карины. 28 сентября 2018 года, пятница
Дядь Вася так и не появился. И я знаю, кого мне за это благодарить.
Мама ревела всю ночь. Но это пройдет, когда они помирятся с папой и у нас будет настоящая семья. Уверена, в глубине души мамуля давно этого хотела. Я не стала рассказывать ей, что отчим сделал со мной в ванной. Всю в дрожь бросает, стоит вспомнить, как он елозил мне по рту хозяйственным мылом, смывая помаду. Я запомню этот вкус навсегда. А если бы я отравилась? Эту жестокость нужно было остановить!
На первом уроке Глеб передал мне записку о том, что после школы мы с ним кое-куда пойдем, там меня ждет сюрприз. И я понимаю, что это будет. Вернее кто.
Почему уроки так долго тянутся? Я уже не могу дождаться, когда мы отправимся с ним смотреть на секретик.
2068 год
Сам не знаю, почему я пошел за ними в тот роковой день. Я был уверен, что Глеб ничего не сделает Карине, я знал это почти наверняка.
Тем не менее, заметив, как они после школы направились в сторону кладбища, я увязался следом.
На этот раз ярко светило солнце. Карина весело болтала, смеялась, то и дело срывала с веток красивые листья. Глеб, напротив, выглядел очень серьезным. Они свернули на новое кладбище — могилы здесь были совсем свежие, еще без памятников, с наваленными на холмики венками. Остановились возле вырытой ямы, видимо, заготовленной для очередного покойника. Карина подошла к самому краю и заглянула вглубь… И тут произошло совершенно невероятное. Глеб слегка подтолкнул ее, и Карина, не удержав равновесие, спрыгнула вниз. Но, вместо того чтобы протянуть ей руку и помочь выбраться, Глеб приподнял за один край лежавшее рядом огромное тепличное стекло и, покраснев от натуги, волоком перетащил его на яму. А потом принялся накидывать поверх стекла землю…
С диким криком я бросился на Глеба. Он успел повернуться ко мне и с силой оттолкнуть.
— Успокойся, дурак, — сказал он.
Но я бросился снова, с удвоенной яростью. Под моим натиском Глеб сделал несколько шагов назад и оказался прямо над ямой с Кариной. Стекло не выдержало…
Этот кошмар мне снился еще долго. Оглушительный треск и звон осыпающихся осколков. Истошные крики Карины. Ее залитое кровью лицо…
Что можно добавить еще?
Через несколько дней Пашка Косарев снял повязку, его оба уха оказались на месте.
Ко мне вернулся Арчи. К сожалению, без хвоста. Я баловал пса пуще прежнего и предпочитал не думать, как ему было больно.
А Карину мы больше так и не увидели. Навестить ее в больнице нам запретили, а сразу после выписки за ней приехал родной отец и навсегда увез из нашего поселка. По слухам, ей предстояло пройти через множество пластических операций, но все равно не было никаких гарантий, что когда-нибудь она станет такой же красивой, как раньше.
До окончания школы мы с Глебом больше ни разу не разговаривали. А потом — и подавно. Наши пути разошлись, мы оба уехали учиться дальше.