Александр молча смотрел на поверженного зверя, словно стремясь запомнить каждую черточку, а потом провел над ним сканером и сбросил файл Жаклин.
— Сделаешь мне такого? Усиленные мышцы, композитная броня, и если можно…
— Если можно что? — отрывисто переспросила женщина. — Ты пропадаешь.
— Пусть он помнит. Сколько получится.
— Хорошо, запишу на твой счет, — отключилась инженер.
Вечером фермер закончил работу и полетел на встречу. Если дом Александра напоминал старую дворянскую усадьбу в окружении яблонь и вишен, с аккуратно подстриженным газоном на площадке для флаеров, с посыпанной песком зоной барбекю, вокруг кострища — точная имитация бревенчатых скамеек, то Сергей поставил дом на скале. Его стальные колонны как бы вырастали из каменных пород, переплетались с рудными жилами, неслись вверх, как упоры на стартовом столе древних химических ракет. Они играючи поддерживали не только три этажа просторных комнат, но и огромный полукруглый балкон, блюдцем повисший над отвесным склоном. Животновод и два десятка гостей пили молодое родезийское вино на свежем воздухе, пока внизу стада пятнистых молочных коров и послушных пушистых баранов возвращались в стойла под пристальным взором механических собак.
Разговаривали колонисты, вопреки обыкновению, не о задачах, а о проблемах.
— Сектор принимает сто тысяч беженцев, квота Родезии — пять с половиной. Транспортник класса «Кальмар», набитый под завязку, ожидаемое время прибытия — завтра к полудню, — скучно перечислила факты Жаклин.
— Ну, человек сто я могу принять, — почесал голову Сергей. — Твои роботы эффективны, признаю, но коровы — те еще эмоциональные вампиры. Любят, когда о них заботятся настоящие живые существа, треплют их по холке, кормят с рук. Рост выработки молока окупит затраты на фонд оплаты труда. Надеюсь.
В число гостей — немногословных людей в заляпанной маслом и глиной рабочей одежде — затесался один молодой хлыщ; в кармашке на пиджаке — уголок белого платка, стрелкой на брюках можно тонкий металл резать.
— Коровы? — переспросил он визгливо, крутя в руках ножку бокала с импортным шампанским. — Вы хотите поселить жертв жестокой гражданской войны в хлеве вместе с грязными животными?
— Там им места, конечно, не будет, — успокоил животновод. — Но я дам инструменты и доски, выделю хорошую площадку на старом пастбище. Пройдет день или два, и у этих ребят будут и крыша над головой, и достойная работа.
— Бреда занятнее давно не слышал. — отчеканил парень и прищурился. — А о коровах мы еще поговорим отдельно. Сдается мне, что вы не слышали о законопроекте, который наша фракция недавно внесла на рассмотрение…
— Господин активист, вы не представились, — вмешался Александр.
— Можете называть меня Во, — подал ему визитку хлыщ, но фермер словно не заметил жеста.
— Господин Во, не ваши ли ребята пару ночей назад пытались украсть корову? Настырные, ближайшая башня ПВО расстреляла половину боезапаса, отгоняя дурачков обратно на орбиту, — почесал голову Сергей.
— Вас обвиняют… — Хлыщ немного сбледнул с лица, но продолжил: — В жестоком обращении с животными, и мы хотели…
Александр выдернул из руки визитку и широко улыбнулся.
— Отлично. Теперь мы знаем, куда отправлять счет. Ракеты тоже денег стоят.
Когда Во пробурчал что-то неразборчиво и пошел искать комнату для мальчиков, Жаклин отвела мужчин в сторону.
— Все это очень иронично и альфасамцово, но с беженцами надо что-то делать. Никто не поймет, если мы собьем транспорт с людьми.
— Даже над собственной территорией? — удивился Александр.
— Даже над собственной, — грустно подтвердил Сергей. — Я не зря прощупывал этого Во на компромисс, но он и слушать ничего не желает. Сначала я предложил сесть над неосвоенными землями — ну, как мы в свое время. Был готов помочь с семенами, с техникой. Советом даже! Но нет.
— Он требует обеспечить пять с половиной тысяч человек жильем и кормить их в течение года, пока они не пройдут адаптацию и не получат необходимую психологическую помощь, — подытожила Жаклин. — Дескать, это наш долг перед человечеством и государством. Именно в таком порядке.