«Это он зря… надо уметь остановиться… я смогу…»
На лицах скелетов застыли блаженные улыбки.
В помещение проник сухощавый мужчина в костюме уборщика и смел череп в полиэтиленовый пакет. Андрей забыл о нем, как только повернулся к экрану.
Полая трубка, похожая на хвост змеи, заползла под футболку, под мышку, присосалась; к лимфоузлам потянулись белесые жгутики…
На барабане крутились распятия, кресты Лалибелы, катакомбные кресты. Джокером служил распятый Христос в армейских башмаках и противогазе, богохульная картинка, что-то подобное Андрей видел в научно-исторической передаче: антимилитаристские манифесты и прочая бодяга.
На третий день у него сломалась левая рука, хрустнула под собственным весом и упала на пол, он не отреагировал и продолжил игру.
Глаза помутнели. Щеки ввалились. Из пор на лице сочилась кровь — капли вызревали, но не стекали, а с шипением растворялись в воздухе. По одним трубкам к автомату ползли черные столбики, по другим бежал голубоватый раствор. Андрей представлял азарт именно так: жидкий электрический ток.
Помещение дышало, питалось, жило.
Автомат выдавал призовые игры, еще и еще. Выигрыш рос. Андрей чувствовал себя счастливым.
Он поймал удачу за хвост. Или фарт за хобот. Или… поймали его?
Андрей улыбнулся треснувшими в уголках губами: без разницы.
Восьмая (автор Татьяна Хушкевич)
Октавию злить не стоило. Но служанка Жози, привыкнув к вежливому обращению, вообразила себя птицей высокого полета. Наивная.
Жози — суетливая и простоватая — попала в Полумир случайно, потому до сих пор хранила верность дедовским традициям и обрядам, живя по глупым и надуманным правилам оставленного позади мира. Вот и теперь взвизгнула, когда Октавия вошла через балкон в ее спальню, попыталась прикрыть наготу тушкой черного петуха: кровь потекла по коричневой коже, подчеркивая изгиб бедер, обогнула ладошку, заструилась вниз по длинным ногам.
— Кто?
— Не знаю, госпожа, не понимаю, о чем вы… — забормотала Жози.
Удар получился сильным. А ведь она старалась сдержать гнев! Но стерпеть еще одну порцию лжи было попросту невыносимо — хватит вежливости.
— Говори.
— Но, госпожа Октавия, я не знаю о чем!
— Мод. Кто забрал Мод?
В глазах Жози мелькнул страх. «Знает, шваль, точно знает», — уверилась Октавия. Ладони обожгло жаром: магия просилась наружу. Если не обуздать ее, если не схватить гнев за шею — она сожжет и Жози, и ее дом, и весь квартал в придачу. За такое даже наследнице Раду достанется.
— А ее забрали? — удивилась Жози. В другой день она бы ей даже поверила, настолько честным выглядело плоское лицо.
Второй удар вышел еще сильнее: на скуле проступила кровь, ссадина тут же налилась тяжестью.
— Кольцо только о тебя испачкала… Последний раз спрашиваю: кто забрал Мод?
— Это барон, госпожа! Это все он! Он меня заставил, он же сильный лоа, самый сильный!.. вцепился в нее, не отобрать, а я, а что я? Что я могу? Я ничего не могу, я только…
— Хватит ныть, — оборвала ее Октавия. Из-за лжи и высокого голоса звенело в ушах. — Без твоей помощи он не попал бы внутрь. Что он тебе пообещал и куда ее унес?
Жози глянула искоса. Утерла слезы, погладила ссадину кончиками пальцев.
— То, чего тебе никогда не видать. Молодость и красоту!
Октавия приподняла бровь. Фиолетовый — магия постаралась — глаз вперился в высокую фигуру: ну так и есть, опутана вся какой-то дрянью липучей.
— Он унес ее к своей любовнице, далеко, на Нижнюю Землю, и ты никогда ее больше не отыщешь! — Жози скалила в усмешке крупные белые зубы; от нее густо пахло мокрой псиной. — И мне ничего не сделаешь. Подумаешь, сама Октавия Раду из тех самых Раду. Да ты одна-одинешенька осталась, и силы у тебя — с мышиный кулачок!
Хоть кисти рук и пересекли шрамы от химических ожогов, татуировкам это не мешало — магия свободно струилась по цветным линиям узоров. Октавия поддела липучую сеть, что покрывала все тело Жози, завязала узлом пару свободно свисающих нитей и дернула. Жози повалилась вперед — на пушистый ковер. Она стояла на четвереньках, позвонки вздымались под тонкой кожей горным хребтом, и изо рта вниз лилась густая тягучая кровь.