И снова вспыхнул.
Лиса лежала щекой на шершавом асфальте. Он был теплый, нагретый солнцем; маленький муравей перед глазами бежал, ощупывая перед собой путь каждые несколько шагов. Хотелось еще немного так полежать, никуда не идти. Вообще не идти, остаться дома, играть в телефон, не вылезать из-под одеяла.
Но пришлось вставать. Мир вокруг был свеж и умыт, как будто он давно проснулся, сделал зарядку и готов был приступать к работе. Небо лучилось идеально синим, листья на деревьях вокруг только-только вылезли из почек и трепетали на легком ветру — тонкие, нежные. Воздух пах дождем, воскресеньем и чистотой. Даже асфальт был сияющим, как в первый день творения, если тогда существовал асфальт.
Все вокруг ждало людей — новых, чистых людей, возвращенных в новый чистый мир, чтобы начать все сначала.
Лиса с трудом встала на ноги.
Впереди заклубился белоснежный туман, будто подсвеченный изнутри. Миг — он сгустился, еще миг — стал отступать, оставляя за собой немного растерянных улыбающихся людей.
У них были голубые глаза и расфокусированный взгляд, как у младенцев. Они вертели головами по сторонам, ничего не понимая, но радуясь только потому, что и они, и мир — существуют.
Кто-то неуверенно шел к деревьям, чтобы рассмотреть листики поближе, кто-то присел на корточки и трогал траву на обочине.
Лиса чувствовала себя невыносимо грешной, нечистой и больной.
И немного дьяволом, который принес шкатулку Пандоры в райский сад.
Она судорожно вдохнула — и пошла навстречу этим людям. Дотрагиваться, обнимать, заражать заново бедой и страхом, от которых они однажды избавились. Почти все, кто встретит ее сегодня, — умрут, а остальные проклянут ее, даже не зная имени.
Но все они станут — сильнее. И лучше.
Ей хотелось в это верить.
Как любому истинному злу.
Навстречу ей шла женщина с трехлетней девочкой, держащей в руках бело-розового плюшевого зайца. Глаза ее сияли, она тоже дотрагивалась до всех, кого встречала и улыбалась.
Лисе очень захотелось ослепнуть. И черная тварь в ее голове выполнила это желание.
Материальная точка выходит за горизонт событий (Виктор Колюжняк)
Сейчас.
Бумажный конверт в почтовом ящике — это счета, реклама или неприятности. Такова визитная карточка эпохи.
Стоя на лестничной клетке, Артур рассматривает письмо и чувствует, что конверт из последней категории.
Нет штемпеля, марок и обратного адреса. Не исходят запахи машинной смазки, пряностей или мимолетного флера духов. Не примят, не надорван и тщательно заклеен строго по полоску.
Обычный почтовый конверт, на котором написано одно лишь слово: «Точка».
Этого достаточно, чтобы не задумываться, от кого пришло письмо. И ощущение надвигающихся неприятностей получает реальную подпитку.
Помяв конверт в руках, Артур тянется пальцами к краю, собираясь надорвать, но останавливается.
Не здесь. Не сейчас.
Поднявшись в квартиру, с порога бросает письмо через всю комнату с тем расчетом, чтобы оно приземлилось на стол. Конверт скользит по гладкой поверхности и останавливается у самого края. Лежит и призывно манит. Словно спрашивает: «Ну а теперь? А здесь?»
Артур снимает пальто, вешает его в шкаф, убирает туфли на полку и лишь затем проходит в комнату. Тянется к конверту, но вновь отдергивает руку.
Здесь и сейчас. Но не так.
Несколько секунд уходит на то, чтобы сходить на кухню за ножом. Бумага рвется с легким шорохом. Зубчики на лезвии разрывают ее в клочья, и вместо красивого надреза получаются разодранные лоскуты.
«Не бывает красивых расставаний, — думает Артур. — Так и рвешь всё в лоскуты, чтобы потом скомкать и в мусорку. Если захочешь, то разгладишь и склеишь, но все швы будут как на ладони».
Философские размышления — лишь прикрытие. Способ отгородиться.
Вспотевшие руки и дрожь, которая бьет изнутри и царапает сердце.
Конверт с поставленной точкой режет кто-то другой. Волнующийся, переживающий, неловкий. А сам Артур размышляет о бренности бытия и строит аналогии.
Лампочка под потолком то ярче, то темней. «Скоро надо будет менять», — думает Артур, откладывая нож в сторону.