А потом, когда все было закончено, они поженились.
Гостей звать не стали. Расписались в ЗАГСе, прыгнули в машину, и поехали в детский парк.
Бегали от горок к каруселям и наоборот. Все, чтобы не оставаться на одном месте.
— Мы не сможем так делать вечно, — сказала Яна. — Я готова попробовать остановиться, если ты будешь рядом, но я боюсь.
— Не надо. — Он улыбнулся и на секунду прикрыл глаза.
Горизонт событий был все так же рядом, никуда не исчезая. И линии на нем говорили, что опасения материальной точки по имени Яна небеспочвенны. Что ей действительно лучше перемещаться постоянно. Иначе случится нечто странное. Может, и не смерть, но явно то, что ей не понравится.
— Мы сделаем все, чтобы ты не останавливалась, — сказал Артур. — А потом я придумаю, как сделать так, чтобы это наконец-то стало возможным.
В тот момент ему казалось, что он с легкостью сдержит обещание. И на горизонте не было видно препятствий к достижению этой цели.
Момент, когда все начинает идти не так, столь же неуловим, как и миг, когда начинают желтеть листья.
Сейчас.
Кратчайшее расстояние из пункта А в пункт Б — это прямая. К сожалению, от того места, где сейчас находятся Артур с Мишей, до того, куда они направляются, по прямой доехать невозможно. Однако кое-что действительно сжалось и превратилось в короткий отрезок. Огрызок от чего-то большего.
Это время и горизонт событий.
Машина мчит, продвигаясь по этому отрезку. Расстояние до Яны сокращается стремительно. Пока Артур не может ее увидеть, но уже чувствует. Как будто зуд на кончике носа. Самое то, когда руки заняты рулем.
— Не несись так, — шепчет Миша, жадно глотая воздух. — Еще пара таких поворотов, и я тебе всю машину заблюю.
— Блюй, — меланхолично говорит Артур, не отрывая взгляд от дороги. — Не поперхнись только.
Миша бросает взгляд исподлобья, несколько раз кашляет, но затем сглатывает и пытается выпрямиться. У него получается. Если бы не бледность и пот, стекающий по вискам, можно было бы даже поверить, что Мише все нипочем.
Стремление сохранить собственное достоинство нередко просыпается в людях именно в те моменты, когда все уже потеряно.
Повороты действительно резкие. Но цель уже показалась вдалеке: здание в три этажа; неоновые огни рекламы; гигантские баннеры. Можно было бы назвать типичным торговым центром, но если приглядеться внимательней, то становится ясно, что так было не всегда. Это старое здание хорошо замаскировали, но запах затхлости нельзя полностью вытравить.
— Что ты к ней привязался? — вновь подает голос Миша, которому не терпится вернуться к своей истории. А вернее, к их общей истории. — Почему бы просто не оставить все как есть?
— Чего я действительно не понимаю, — игнорирует его вопрос Артур, — так это почему она привязалась к тебе. Настолько, что меня уже, считай, нет в ее жизни, а ты словно бы есть.
— Девки нередко так делают, когда ты у них первый. Ну, если только это не по пьяни, а после прогулок, поцелуев и прочей романтической херни.
Желание ударить Мишу такое сильное, что Артур крепко-крепко сжимает руль и прикусывает губу, едва ли не до крови.
— Да ты не обижайся, — продолжает Миша, словно не замечая. — По тебе, наверное, тоже кто-нибудь так же сохнет. Забыть не может.
Здание — вот оно, перед глазами. Добраться Артур и сам сумеет. Однако нечто, увиденное в том огрызке горизонта событий, который остался, настаивает на том, что Мишу надо взять с собой. Желательно — целым и невредимым.
Единственное, что Артур позволяет себе, — очередной лихой маневр, после которого с резким визгом шин останавливается на площадке перед торговым центром.
Громкое «бу-э», которым откликается Миша на это движение машины, заставляет Артура поморщиться. И вместо радости мелкая рассчитанная подлость приносит лишь кислый противный запах рвоты.
На торговом центре лепнина с портретами вождей мирового пролетариата. Не самое очевидное архитектурное решение. Даже по меркам сегодняшнего времени.
— Почему она спряталась здесь? — спрашивает Артур у Миши, надеясь, что ответ что-нибудь прояснит.
— У нее мать тут работала. Это ведь бывший дом пионеров! Взвейтесь кострами, синие ночи, мы пионеры — дети рабочих…
— А ты, значит, пионером был?
— Нет. Хлебалом не вышел. И возрастом. У меня тут точка была. — Миша не замечает, как Артур вздрагивает на последнем слове. — Я здесь дисками пиратскими торговал в свое время. А Янка, она музыку любила. Ну и там — слово за слово…