Славик тогда решил, что лучше будет жить на съёмной квартире, не из-за кота, конечно, а из-за Тайки и ее ухажеров, к которым он бешено ревновал сестру…
Ухажёры, раздражительная Тайка, которая занималась теперь единолично ведением хозяйства, потому что мама сильно ослабела и еле ноги таскала, обнаглевший кот — всё это бесило Славика, а он хотел, чтобы дома у него в первую очередь было спокойствие и уют, а не это вот всё.
— Вася? — неуверенно и тихо спросил Славик.
Кот злобно зыркнул своими отвратительными жёлто-зелёными глазищами-гноищами и утробно заурчал, а потом яростно взвыл:
— Ма-а-а-у!
Славик вздрогнул и в один миг запрыгнул на подоконник, совсем не отдавая себе отчёта в том, что он делает.
Кот прижал уши и, пристально всматриваясь в Славика, начал недвусмысленно подкрадываться, будто Славик был глупой газелью, а наглый чёрный кот — могучим львом саванны.
— Что? Ты мне угрожаешь? — удивился Славик и судорожно сжал связку ключей в кармане халата.
— Ворррра-воррра-в-р-р-р-р, — угрожающе зарычал кот и присел, готовясь к прыжку.
— Ах ты, скотина! — взвизгнул Славик и кинулся на кота с кулаками, в одном из которых ключи превратились в импровизированный кастет.
Кот увернулся от взбесившегося Славика и чёрной молнией сиганул наверх, на чердак.
Славик, вне себя от ярости, перепрыгивая ступени, помчался вслед за Васей.
Железная чердачная дверь была, конечно же, закрыта.
Славик жизнерадостно улыбнулся, когда увидел обескураженного кота.
— Что, попался? — ехидно прохрипел он, зорко наблюдая за чёрной бестией, которая в недоумении уставилась на Славика своими мерзкими глазищами.
Деваться коту было некуда, разве что попытаться прошмыгнуть мимо Славика и побежать вниз.
Но Славик знал, что в этот раз чёрный кот, подозрительно похожий на маминого Васю, пинком под задницу не отделается. Славик чувствовал бешенный прилив сил и азарт! Он свернёт коту шею, как тогда Васе, ибо нефиг тут хозяйничать и хамить ему, Славику!
Кот отвернулся от Славика, жалобно мяукнул и царапнул когтями железную дверь.
Славик не растерялся, в два прыжка добрался до чердачной двери и, уронив ключи, жадно потянулся к Васиной шее…
Кот даже ухом не повёл, взвился чёрной молнией и… прошёл через железную дверь… насквозь.
— Ох ты ё… — выдохнул Славик, не удержал равновесие и ткнулся головой в холодное железо. Из его глаз посыпались искры, но всё-таки он разглядел, что произошло: чернильно-чёрная кошачья тень словно впиталась в чердачную дверь.
— Херня какая… — бурчал Славик, ощупывая щель между полом и дверью. — Для кота узковато, даже котёнок не пролезет…
Затем он дёрнул дверную ручку и, окончательно убедившись, что заперто, подобрал связку ключей.
У Славика, как ещё у одного жильца, его соседа по лестничной площадке, был ключ от чердака.
Славик усмехнулся. Как бы этот наглый чёрный кот не выкручивался — он свернёт ему шею, потому что никакое животное, пусть даже это мамин любимчик, не имеет права портить ему настроение.
***
Проникнув на чердак, Славик моментально захлопнул за собой дверь, чтобы наглая тварь не улизнула от него.
На чердаке было темно, как у негра в жопе. Славик шёл, спотыкаясь и непрерывно матерясь — света от зажигалки было так мало, что разглядеть что-нибудь уже на расстоянии вытянутой руки было совершенно невозможно. Под ноги ему постоянно попадалась какая-то вонючая ветошь и непонятная рухлядь, что осталась то ли от бомжей, то ли от жэковских сантехников.
В какой-то момент у Славика закружилась голова от вони и пляски теней, что круговертью танцевали вокруг колеблющегося язычка пламени. Он с надрывом закашлялся, а затем потерял равновесие и с уханьем повалился на бок, упав в какую-то пыльную кучу тряпья. Славик тут же вскочил, с омерзением отплёвываясь, но руки его уже были измазаны какой-то гадостью. Вонь стояла непередаваемая, но смутно знакомая.
Зажигалка показала Славику, что он упал на драную куртку, всю загаженную голубиным помётом и покрытую толстым слоем голубиного пуха, перьев и чего-то настолько омерзительного, что Славик почувствовал необоримые рвотные позывы.
Схватившись за ближайшую бетонную балку, Славик судорожно выблевал ужин, а потом долго с ожесточением обтирал ладони о шершавый бетон балки, пока не исцарапал их все, но так и не избавился от следов голубиного дерьма.