— Сколько их? Нас. Ну, популяция?
— По прикхидкам, тысячи две на весь заповедник. Кхусеницы-то безобидны. Знаешь, кхусениц частенько дикари отстреливают, хоть никто про это и не распространяется. Так что винить окхсов за вот это… — Зорь развел то, что когда-то было руками. — Ну вот такой способ размножения у них. У нас.
— Суки они… Суки! Какие же твари! — Я говорил не про оксов. Зорь это понял сразу.
— Заповедникх в смысле? Акхгенство… Это да. Но ты ж понимаешь, бабло рулит миром. В целом они могли бы нас просто отстрелять всекх до единого. Начать с этого места, например. Так что кхгуманизм им тоже не чужд.
— В жопу такой гуманизм! Где планшет? Я им сейчас устрою гуманизм на всю порносеть. Я сейчас такой хайп подниму! Эту лавочку загасят раз и навсегда. Да я их вые…
— Ха-ха-ха, — захлюпал горлом Зорь, изображая смех. — Так это. Тебя прямо сейчас пристрелить, или до конца потянешь, или желаешь окхсом стать?
— Потом. Мне нужен планшет.
***
— А ты и правда звезда! — Салих пятый раз пересмотрел уже обрезанный ролик. Я оставил только самую главную часть. От момента, где я срываю ветровку, до момента, когда Вехеа, точнее, Вера Шевчук (так ее звали) скукоживается, превращаясь обратно в гусеницу, и ползет прочь от меня, лежащего без сознания на дне оврага. Очень, кстати, красиво и сексуально лежащего. — Шикарно.
— Еще бы не шикарно. — Голос у меня дрожал. И от того, что я видел, и от того, что чувствовал. Восторг, трепет, дрожь. — Я ж профик.
— Партнеру твоему кинчик переслать — не проблема. Тут у нас не ловит, но километр вниз по ручью — и отличная связь. Я-то знаю. Опять же ты еще дойдешь, в отличие от нас с Зорем. — Салих ухмыльнулся, оглядывая то, что осталось от его ног. — Дерзай, порняк.
— Меня зовут Мистер Икс. И это будет мой последний фильм. Отличное завершение карьеры, считаю. Снуки станет миллиардером. А местных говнюков после этого точно прикроют!
— Кхакхакха… — закудахтал Зорь со своей лежанки.
— Чего он? — обиделся я.
— Ты много видел про оксов инфы в сети, порняк? Думаешь ты первый такой? Ну, конечно, в части потрахушек с мотылем — первый. Герой. А так-то многие пытались. И мы с Зорем тоже. И что? Говорящие недогусеницы. Фейк. Монтаж. Вранье. Да и моментом выпиливают. Ладно… Дай еще раз посмотрю.
— Сааликх… — Зорь дождался конца фильма. — Не тяни.
— Понял, родной.
Салих поднялся, достал из кармана плаща пушку, равнодушно проковылял в угол к другу и выстрелил тому прямо в лоб.
— Твою мать… — вскочил я. — Зачем?
— В смысле? Да и нас двое теперь. Примем новичков, если будут. Михайло в лес оттащим. Пусть живет.
— А ты? — Я уже знал ответ Салиха.
— А я за Зорем. Скажу тебе, когда пора придет. Хорошо?
— Угу. Сделаем, — кивнул я.
— Спасибо, Саш.
— Похоронить надо Зоря-то, — спохватился я. — Где тут у вас кладбище или что-нибудь такое.
— Оксы моментально разлагаются, родной. Учи матчасть. Я спать.
Я собрал то, что осталось от Зоря, — крошечную совсем горстку серой перхоти — в ладонь и выбросил в окно. Хотелось что-то сказать пафосное или трогательное, но я не знал, кто такой Зорь, как его зовут на самом деле и был ли он хорошим человеком. Поэтому просто открыл окно, выбросил Зоря, закрыл окно. Вернулся на лежак, закрыл глаза и провалился в сон.
***
— Я решил. — Утром я подошел к спящему еще Салиху и пнул его ногой в то, что когда-то было задницей. — Я ночью все решил.
— Что решил, родной? Только умоляю, не проси убить тебя сейчас. Я хочу спать, и нам надо еще оттащить Михайло в лес. Один я не справлюсь.