Подводя итог, Д. С. Буневич сформулировал общий вывод: «Проявив удивительную мелочность, польская дипломатия отказалась видеть, что только партнерские отношения с такой промышленно развитой и миролюбивой страной, как Первая Чехословацкая Республика, могли стать залогом безопасности самой Польши. Гипотетический союз этих двух стран (тем более при поддержке Франции) представил бы собой серьезное препятствие на пути германской агрессии в Центральной Европе. Польша, однако, оказалась ослеплена национальным эгоизмом и великодержавными амбициями, которые не позволили Варшаве подняться над незначительными в сущности территориальными претензиями и увидеть стратегическую карту Европы целиком. Поддержав германского фюрера в его игре против Чехословакии, Польша в результате осталась в Центральной Европе тет — а–тет с решительно усилившейся Германией».
К сказанному Д. С. Буневичем можно добавить следующее. Менее чем через год после Мюнхенской «конференции», на которую рвался, но не был приглашен польский министр иностранных дел Юзеф Бек, Германия напала на Польшу и быстро ее разгромила. Однако это не повод забывать об огромном вкладе польских политиков и дипломатов в развязывание Второй мировой войны. Расплачиваться же за их политику пришлось гражданам Польши. Нынешний внешнеполитический курс официальной Варшавы столь же авантюристичен и грозит полякам новыми бедами[11].
Польскую тему продолжает статья белорусского историка, к. и. н. А. А. Киселёва «Чехословацкий кризис 1938 г. на страницах польской прессы». Она написана по вопросу, который нельзя отнести к числу хорошо и всесторонне изученных в России. Статья представляет интерес не только тем, что освещает реакцию польской прессы на переговоры в Мюнхене и польские территориальные претензии к Чехословакии. В польской печати того времени высказывались внешнеполитические идеи, которые популярны в современной Польше. В частности, здесь следует упомянуть о борьбе с российским влиянием путем создания барьера из государств, разделяющих Польшу и Россию. В этом можно усмотреть истоки геополитической концепции Ежи Гедройца, которой вдохновляется современная польская дипломатия. Не менее любопытна мысль о превращении Польши в равного Германии и Франции партнера путем формирования под эгидой Варшавы блока государств Центрально — Восточной Европы. До сих пор польская дипломатия стремится усилить свою внешнеполитическую субъектность, создав союз стран между Балтийским, Черным и Адриатическим морями. Характерно то, что в своих рассуждениях польские интеллектуалы не желали и не желают принимать во внимание интересы будущих участников этих внешнеполитических объединений. Показательно и их принципиальное неприятие России. Что лишь подтверждает то, что многовековая польская русофобия — болезнь хроническая и неизлечимая[12].
Другой белорусский коллега, к. и. н. О. Г. Казак в статье «Мюнхен‑1938 в общественно — политической мысли Венгрии (1938)» знакомит читателей с малоизвестным аспектом кризиса 1938 г. — участием Венгрии в расчленении чехословацкого государства. Политическая элита Венгрии и провластные интеллектуалы не могли смириться с огромными территориальными потерями государства после Первой мировой войны и различными способами пытались добиться исправления «исторической несправедливости». В статье проанализированы наиболее яркие работы, опубликованные в кризисный 1938 г. в крупнейшем венгерском ревизионистском издании Magyar Szemle («Венгерское обозрение») и посвященные проблеме национальной политики в межвоенной Чехословакии и историческим судьбам населявших ее народов. Статья может быть интересна как исследователям процессов нациостроения, так и всем интересующимся историей народов Центральной и Восточной Европы.
11
Вместе с тем, русский язык входит в тройку самых изучаемых языков среди польских студентов и школьников и является вторым по распространенности иностранным языком в стране. Об этом в июле 2018 г. «Известиям» сообщили в МИД Польши, отметив, что популярность русского растет. И это при том, что с 1990 г. русский язык не входит в список обязательных предметов в польских школах. Кроме того, в МИД Польши признали то, что знание русского языка дает преимущество на рынке труда //
12
В интервью журналу «Историк» по теме польского восстания 1863–1864 гг. к. и. н. О. Р. Айрапетов заметил: «Когда польские дворяне приносили идеи польской свободы в Минскую губернию, на Волынь или в Подолию, то это вызывало у населения неприязнь. Крестьяне видели в поляках опасных врагов, от которых ничего хорошего для себя не ждали. А те не считали православных крестьян людьми и относились к ним как к быдлу (скоту). За несколько столетий такое отношение воспитало в крестьянах трудноописуемую ненависть к польским дворянам. Когда появлялась возможность, крестьяне сразу поднимались на борьбу с поляками. В ряде случаев русское правительство было вынуждено усмирять крестьян, чтобы движение против польских дворян не переросло в жакерию». См.: Историк. 2018. № 1(37). С. 45.