— Жизненный опыт — это и научная школа. Нам нужны слависты, это наша классическая традиция со времен Добровского. Нам нельзя от нее уходить. Там, на восточной стороне… — старик не докончил фразу.
Ян учился, учился и писал дипломную работу. Он привез с собой в деревню горы книг и целыми днями просиживал в комнате. Поднимая глаза от бумаг, он видел Шумаву и балюстраду, где сиживал Ярослав Врхлицкий. До Домажлице отсюда было двадцать минут езды поездом. Там был дом, где умер Врхлицкий. В Домажлице когда-то жила и Божена Немцова.
Ян не рассказывал Тане, что здесь, в этих местах, он уже когда-то бывал, что приезжал сюда к Маше. Зачем ее беспокоить? Здесь уже не было Маши, не осталось ее и в сердце Яна.
Но о войне он рассказывал, рассказывал о том, как немцы с песнями ехали на восточный фронт.
«Ieder Schuss ein Russ» (каждым выстрелом одного русского) — было написано на вагонах.
Они убили миллионы русских, но потом сами сдались американцам, англичанам, итальянцам и французам. Теперь жалуются, что распалась империя Франца-Иосифа, в которой они господствовали…
…В это время года в «Лесном отеле» было мало гостей. Пара старых глуховатых пенсионеров, молодая мать с шаловливой дочкой и пан Вальтер из Пльзеня, который приехал сюда на неделю. Ян с ними не знакомился, у него не было времени. Он или писал, или ходил с Таней по лесу…
Однажды в полдень к отелю подъехала большая машина и из нее вышел невысокий человек в дорожном плаще и кожаном шлеме. Шофер помог ему развязать шлем и снять плащ. Приезжий оказался пышущим здоровьем стариком, с короткой седой бородкой и гладким лбом. К нему тотчас подошел пан Вальтер, учтиво поприветствовал пана «генерального», и они вместе вошли в ресторан.
— Доктор Прейс…[6] — буркнул пенсионер на ухо своей жене так, что было слышно повсюду.
Официанты забегали, пришел владелец отеля, низко поклонился и спросил, что гостям угодно.
Он получил краткий ответ:
— Обычный обед, у меня нет времени.
Официанты разбежались, а шеф прошмыгнул в кухню, чтобы за всем присмотреть лично.
Пан Вальтер потирал руки. «Генеральный» был в хорошем настроении.
— Во второй половине дня мне нужно быть в Мюнхене. Мы договоримся, будьте спокойны, пан коллега!
Пан Вальтер вовсе не беспокоился. Он что-то сказал про Гинденбурга.
— Гинденбург — это вооружение Германии, — авторитетно произнес «генеральный». Оба чему-то засмеялись.
Они быстро поели. Пан Вальтер хотел заказать вино, но старик, разрумянившийся еще больше, замахал руками:
— Упаси господи, лишние расходы… Минеральную!
И он заговорил о каком-то стальном тресте. Пан Вальтер был восхищен. Генеральный директор Живностенского банка очаровал его открывающимися перспективами.
— Затем я поеду на неделю в Италию. Посмотрю, насколько кстати оказались доллары для Муссолини… Уже давно пора было Америке заняться им.
— Америка великодушна. И нам бы… — Но тут собеседник заговорщически взял его за руку. Это означало, что о внутренних делах нельзя говорить так громко…
Ян не мог не слышать этого разговора. Он сидел один за соседним столом и ждал Таню. Она кормила в комнате Еника и приходила всегда после того, как он, наевшись, засыпал.
«Генеральный» расплатился за обед.
— Возьмите себе крону на чай и позовите шофера, — приказал он официанту.
— Вы довольны, пан генеральный директор? — спросил подошедший владелец отеля.
— Да, прощайте.
Пан Вальтер проводил гостя к машине. Автомобиль, подняв клубы пыли, исчез. Через пять минут он остановился у пограничного шлагбаума.
Пана генерального директора не интересовало горное ущелье, по которому часто в чешские земли вторгались вооруженные орды врагов. Он не помнил, что здесь на вершинах гор ходские чехи зажигали костры, чтобы дать знать в Домажлице о приближающейся опасности. У него были иные заботы: он готовился сообщить немецким коллегам о желании чехословацких банков и стальных компаний протянуть руку германским банкам, помочь им воскресить могущество Германии, с тем чтобы она помогла Европе отодвинуть Азию на положенное ей место.
«Лучше всего цитировать англичан, — размышлял пан генеральный директор, — например Болдуина: «Защитный вал западноевропейской цивилизации должен быть прочным, чтобы выдержать разрушительные атаки с востока…» Как только по-немецки будет «защитный вал»? А… Шутцвал… Шутцвал…»
6