— Может быть, — тихо проговорил он. — Но где сам гуситский народ?
У Яна по спине пробежал мороз. Он оглянулся, желая показать незнакомцу этот самый гуситский народ, но тот уже исчез в толпе нарядных детей, которые с визгом бежали за военным оркестром, возвращавшимся под звуки громкого марша в казарму.
Однако в редакции Ян все же написал возвышенную статью, в которой говорил о гуситском народе.
29
Он писал о гуситском народе и в последующие месяцы. Писал потому, что сердце его болело все больше и больше. Это были неспокойные годы. Их называли годами конъюнктуры. Все чувствовали, что приближается что-то плохое, неизвестное, но не знали что.
Если это война, хвастались государственные деятели, мы защитимся от нее конференциями. Будем говорить о проблемах мировой экономики, договоримся о разоружении, подпишем документ, который отвергает и осуждает войну. Однако было ясно, что уже нельзя сохранить в прежнем виде отношения между бывшими победителями и побежденными. Франция всеми силами держалась за Версальский договор. Германия делала под него подкоп. Англия помогала Германии, чтобы не произошло чрезмерного усиления Франции. Все это называлось локарнской и европейской политикой, и даже паневропейской. К Пан-Европе могли относиться целые области Африки, потому что там господствовала Франция, но к ней не принадлежала ни Британия, ни, само собой разумеется, Россия. Россия — это Азия.
А время между тем проходило в празднествах. Широко отмечалось десятилетие республики и тысячелетие государства святого Вацлава. В Прагу съехались кардиналы и епископы. Начали писать об острове порядка посреди Европы. Это имело свои причины.
Из немецкого моря, которое с трех сторон омывало остров порядка, вынырнул человек по имени Адольф Гитлер. Он был родом из Верхней Австрии, во время войны в армии императора Вильгельма дослужился до ефрейтора. Он носил на груди Железный крест, которым сам себя наградил за неизвестные геройские поступки. Ревом, размахиванием рук и маршами он склеил национал-социалистскую партию в Германии. Устраивал путчи и погромы. Его посадили в тюрьму. Там он написал книгу. В ней была изложена программа немецкой Европы. Германия возникнет в результате борьбы против евреев, масонов, марксизма и парламентаризма, против дегенерировавшей Франции, против России, против Лиги Наций и, естественно, против Версальского мира, который был не миром, а диктатом. Этот диктат был направлен на разоружение Германии, выплату ею репарации и на территориальные уступки с ее стороны. Германия уже не будет выполнять никаких условий! Германия проснется, свергнет иго мирного договора, вооружится и сама продиктует мир. Это будет немецкий мир. Все немцы сплотятся в едином государстве. И это государство призвано взять коммунистический бастион — Москву. Англия в этой борьбе будет, очевидно, союзником Германии, так как англичане — это германцы… Наступает тысячелетие германцев. Так писал и так говорил Адольф Гитлер.
Редактор Кошерак принес сообщение из финансовых кругов о том, что партию Гитлера содержат промышленные магнаты Крупп, Тиссен и Феглер. Но у Гитлера есть еще более могущественный друг, Генри Форд, американский автомобильный король и антисемит. Форд собирается открыть собственный завод в Кельне.
Кошерак эти новости рассказывал шепотом. Пан шеф-редактор выпятил губу:
— Вы смотрите на все с точки зрения еврея. У вас животный страх перед погромами.
— А у вас нет, пан шеф-редактор?
— Это все паникерские слухи. У меня вести лучше.
Кошерак склонил голову.
Шеф-редактор получил сведения прямо из уст пана министра Бенеша. Пан Бенеш бывал теперь иногда по вечерам в обществе Самека, куда с недавнего времени стал захаживать и Арношт Лаубе. Бенеш говорил о внешней политике, о чехословацких договорах, целой сети договоров, о Лиге Наций и неодолимой демократии. Он смеялся над Муссолини и Гитлером. Подсчитывая голоса демократических партий, он доказывал, что Гитлер в лучшем для себя случае отберет несколько тысяч голосов у коммунистов, но это не так важно. Пан Бенеш знаком лично со всеми европейскими государственными деятелями. Он знает Макдональда, Чемберлена, Бриана, Поль-Бонкура, Титулеску… Он знает их слабые места и настроения. Он боится венгров, так как созданная им Малая Антанта направлена против них. Вот если бы туда вступила еще и Польша… Но где там, Великая Польша и вдруг — в Малую Антанту! Машина Лиги Наций, однако, в состоянии потрепать и Германию, а это уже кое-что! Немцы упорны. Они хотят вооружения и аншлюса Австрии.