С галереи на него пристально смотрит граф Р. Н. Коудено-Калерги, наполовину японец, наполовину австриец, который эту Пан-Европу усиленно пропагандирует уже ряд лет. Это будет Пан-Европа, в которой снова найдется место для обедневших феодалов. Мать господина графа, японка, живет в замке Роншперк в Чехии. Граф доволен. Теперь сам Бриан говорит то, о чем господин граф и его сподвижники уже так давно пишут в газетах.
— Несмотря на все разногласия, народы согласятся с идеей Пан-Европы, — говорит Бриан. — Даже в малейшем выражении согласия, пусть с многими оговорками, для меня все равно есть зерно надежды… Надеюсь, верю, убежден!
Он несколько раз ударяет по трибуне своим маленьким кулачком, а потом все свое отвращение, которое только может выразить человеческий голос, вкладывает в слово «война». А всю радость, славу и красоту — в слово «мир».
— Мир должен прийти! Он должен стать действительностью, правдой! Или… Но я, пока жив, сохраню мир. Это я обещаю! — Он широко открывает глаза и левой рукой отводит оловянно-серые волосы с морщинистого лба. Затем громко выкрикивает: — Маршируйте, маршируйте к миру!
Докладчик покорно склоняет голову, будто прислушиваясь к тому, что ответят слушатели.
Собравшиеся отвечают бурными овациями. Только англичане остаются спокойными.
Бенеш срывается с места и бежит, чтобы с жаром пожать руку Бриану.
Ян вышел из зала. С телефонной станции, расположенной на первом этаже, он продиктовал в Прагу в редакцию газеты статью о речи Бриана. На сегодня это единственная его задача.
Потом он вышел на улицу. Осеннее солнце Женевы светило теплее, чем в Праге в мае. На отеле «Бо-Риваж» развевался чехословацкий флаг. На втором этаже были расположены комнаты Бенеша. Когда весь город уже спал, в его окнах все еще горел свет. Бенеш привез с собой Регера, который оставил Ланы и ушел в министерство иностранных дел делать дипломатическую карьеру. Регер до позднего времени простаивал у стола министра, с таинственным выражением лица подкладывая ему бумаги. Целую кипу бумаг. Сейчас комнаты в номере министра пусты.
Ян зашел пообедать в «Баварию». У столика в углу сидели знакомые чехословацкие журналисты. Ян поздоровался с ними, но сел за другой столик. На стенах были развешены меню банкетов, которые после каждой сессии ассамблеи устраивались для журналистов, аккредитованных при Лиге Наций. Эти меню имели поистине историческое значение. Карикатуристы Дерзо и Келен рисовали на них портреты государственных деятелей. В этом году на листке меню был изображен Аристид Бриан, спорящий с богом войны Марсом.
Пообедав, Ян вышел на улицу и направился туда, где не было ни государственных деятелей, ни журналистов. Воду озера, озаренного солнцем, бороздили разноцветные пароходики. Когда-то по нему плавали парусники, на которые так любил смотреть Байрон. Фонтан у причала был похож на белую вуаль, колыхаемую ветром. Вдалеке спокойно возносился к небу Монблан. Ян шел по улочкам, похожим на малостранские. Он думал о Руссо, Вольтере, Бальзаке. На ум приходили чьи-то рифмованные строки.
По узкой тропинке, петляющей между старыми виллами, он поднялся по каменистому склону. Мир вокруг него был зеленым и бледно-голубым. Платаны и тополя, буки и кипарисы, небеса и озеро. Только тропинка под ногами была красноватого цвета. Ян очутился в виноградниках. Гроздья уже начали зреть. О да, конечно…
Виноградники, шелковые туманы заговорили давно забытыми строками из «Чайльд Гарольда», переведенного когда-то Элишкой Красногорской. Ян остановился перед старым домом, обросшим диким виноградом, и сел на красную, как киноварь, межу. Слышалось стрекотание сверчков. Байрон, живший на этой вилле, любил их слушать вечерами, когда на небесах появлялись первые звезды. Вилла «Диодати»… Наверное, за этими окнами был стол, и за ним сидели и беседовали Байрон и Шелли. А может быть, он и сейчас находится там?..
Байрон скучал по своей сестре. Ян ни о ком не будет скучать. Ни о Тане, ни о Еничеке! Таня уже долго не писала. Разъезжала по России. Посылала свои сообщения в ТАСС. О строительстве новых фабрик и заводов. Только куда же она дела Еничека? В интернат? Вот оно, его семейное счастье!
По красной тропинке в его направлении шли двое молодых людей. Парень и девушка. Вот они засмеялись и быстро поцеловались. Молодые люди остановились перед виллой и через минуту пошли обратно, обнимая друг друга за талию.