— Я рада, что снова тебя слышу. Передай от меня привет Тане, когда она вернется. Я была у вас дома. Ну, как там жизнь в Париже?
— Пани Магдалена, я бы с удовольствием с вами поговорил. Я мог бы вам многое рассказать.
— Меня ничто уже не удивит, мой друг! Я знаю, что надо делать.
Она повесила трубку, выбежала из будки и села в машину.
Путь ее лежал к Стромовке. Там Магдалена отпустила машину и вошла в парк. Она торопливо проходила мимо пустых пивных. Туфли погружались в песок, влажный от недавнего дождя. Цвели каштаны и магнолии. На склонах железнодорожной насыпи желтели одуванчики. Магдалена прошла под виадуком. Дорога вела к Влтаве, но Магдалена по ней не пошла. Она повернула на пустынную тропинку под насыпью, где пахло копотью, гниющими листьями и стоячей водой.
Вскоре она нашла место, где застрелился Аугуст Новак, когда она вышла замуж за богача спекулянта Рюммлера. На этой стороне не цвели одуванчики. Магдалена сломала вербовую веточку и положила ее на тропинку, где когда-то впиталась в глину кровь самоубийцы. Она уже была здесь однажды, много лет назад, во время первой мировой войны. Ее привел сюда глухой сторож, который нашел мертвое тело. Тогда она плакала. Сегодня у нее не было слез, чтобы плакать.
Она полезла на насыпь. Несколько раз падала и снова поднималась, цепляясь руками за стебли травы. Забравшись наверх, легла лицом в траву. Магдалена знала, что ночью здесь пройдет скорый поезд в Карловы Вары. И в тот раз, во время войны, когда она была здесь с глухим старцем, после двенадцати из Праги проехал скорый поезд. С того времени все изменилось. Но расписание движения поездов осталось прежним. Она приложила ухо к земле и ждала, когда раздастся далекий гул. Сейчас для нее самым главным было как можно скорее услышать этот гул. Наконец она услышала его. Одновременно до ее донесся гудок паровоза на повороте.
Магдалена встала и вышла на рельсы. Она чувствовала, как дрожит земля. Встала на шпалы, выпрямилась. Рельсы блестели, как облитые маслом. Она отбросила шляпу, та покатилась по насыпи. Волосы ударили ей по глазам. Магдалена зло отбросила их назад так, что заболела кожа надо лбом.
— Последняя боль, — сказала она.
Из темноты с грохотом вынырнула громада паровоза. Казалось, что грохот слышится прямо с неба. Магдалена прикрыла глаза. Резкий гудок пронзил ее мозг.
Она хотела отскочить… Но какая-то беспощадная сила задержала ее. Надвигающаяся буря взметнула ее руки вверх, глаза расширились и остекленели…
40
В Праге у Яна Мартину работы было больше, чем в Париже.
— Направляйте главный удар против Генлейна, — говорил шеф-редактор Лаубе. — Он заявляет о лояльности республике и при этом получает деньги от Гитлера. Посмотрите! — Он показал Яну фотографии. Это были счета Дрезденского банка, выписанные на загадочные имена. — Это конспиративные имена посланцев Генлейна: Себековского, Франка, Нойвирта. Эти фотографии приносят нам немцы из Северной Чехии и эмигранты. Мы будем публиковать эти снимки. Генлейн будет на нас жаловаться. Начнутся процессы. Пан Клоучек снова отличится.
Редакция кишела незнакомыми немецкими писателями. Они продавали сведения об измене Генлейна в каком угодно количестве. Деньги Лаубе давал Каха. Ян писал передовые статьи. В его распоряжение попадали все новые и новые документы: о генлейновском центре в саксонском Плауэне, о контактах через Вену, о сыновьях профессора Спанна.
— Работать, работать! — покрикивал шеф-редактор. — Один процесс за другим.
Генлейн жаловался. Но процессы откладывались.
Редактор Кошерак ходил как во сне.
— Эти суды уже ни к чему, приближается потоп! — сокрушенно говорил он библейскими словами. — И не будет никакого Арарата!
— Пишите, пишите! — приказывал Лаубе. — Газета — вот ваш Арарат!
— Аммер возвратился из Парижа, — сообщал Кошерак. — И в Париже уже фашизм.
— Всюду он есть, везде выиграет, но у нас — нет! — кричал Лаубе.
— Аммер говорит, что аграрии скоро запретят нам писать против Генлейна. Генлейн-де живет в демократическом государстве и имеет право на политическую агитацию. Так утверждают Беран и Годжа. А также некоторые господа из Града. Демократы.
— Бессмыслица. В таком случае Генлейн быстро бы сплотил всех немцев в республике в одно целое.
— Он еще сплотит.
— Что говорит Аммер о Прейсе?
— Прейс снова поедет в Германию!
— Что он там будет делать?
— Он хочет поговорить с Папеном. Посетит концерны. Одним словом, будет вести переговоры!
— От имени кого?