— Прейс уже сильнее Града. Он внушил Граду, что рабочие могут восстать. А Прейс ни за что на свете не разрешит, чтобы росла заработная плата. Социал-демократы слушаются аграриев. Думаю, что мы недолго будем писать против Генлейна.
— До самого конца, пан Кошерак! Я в концентрационный лагерь не пойду, пан Кошерак!
— Они перетаскивают через границу наших людей.
— Кого?
— Выманили в Дрезден банкира Рюммлера и арестовали там его. Он умер по пути в Дахау. Его жена бросилась под поезд в Стромовке. Если они захотят, то могут вытащить нас и из этой редакции.
— Пан Кошерак, перестаньте пророчествовать…
— Они будут убивать, пан шеф-редактор.
— Идите работать…
Они убивали на самом деле! Умирали загадочной смертью министры и дипломаты. В Париже вспыхнуло и погасло восстание «Огненных крестов». В Румынии купалась в крови «Железная гвардия». Фашисты захватили власть в Болгарии. Малая Антанта закачалась. Венгрия вела кампанию, направленную на ревизию послевоенных границ. Английские лорды ей симпатизировали. Хорватские террористы скрывались в Италии. Муссолини грозил кулаком через Адриатику. Тлели искры в Испании. На венских улицах происходили целые сражения.
И тут в Париже вспомнили, что на востоке есть страна, которая бы могла спасти мир. Та страна, которую Гитлер хочет разбить и закабалить. На место Германии, которая вышла из Лиги Наций, Париж стал усиленно приглашать Москву.
— Вы были во Франции, хорошо знаете обстановку в этой стране. Барту сейчас находится в Праге, вам надо встретиться с ним, — сказал пан шеф-редактор Лаубе. Он снова был на коне, смеялся, потирал руки:
— Будет договор Париж — Прага — Москва! И Гитлер может идти ко всем чертям!
По Велкопршеворской площади под чахлыми липками прохаживался тощий старик с бородкой ученого, в черном пиджаке, круглой шляпе на седой голове, в пенсне. Он останавливался и фотографировал с разных сторон дворец французского посольства, старый Букойский дом с прекрасным фронтоном, обращенным к Кампе и древней водяной мельнице. Этим стариком был Луи Барту, приехавший с визитом в Прагу.
Французский посол Леон Ноэль сидел в кабинете и смотрел в окно на цветущие каштаны в Букойском саду.
— Господин Барту, — говорил посол Яну, — не может насытиться Прагой. Подождете несколько минут?
Через минуту Барту вошел в кабинет.
— Нет более прекрасного города, — сказал он. Посол вышел, оставив Яна с Барту в красном салоне с бюстом императрицы Марии-Луизы.
— Я слышал, что вы были корреспондентом в Париже, — начал первым разговор Барту. — С тех пор многое изменилось. У нас произошел фашистский мятеж. Любите вспоминать о Париже? — Он не ждал ответа. Снял пенсне, которое висело у него по-старинному на шнурке, и продолжал: — Скажу вам обычные вещи. Я счастлив, что нахожусь в Праге. Это город святых традиций. Если бы я не жил в Париже, то хотел бы жить в Праге… Вы, наверное, наоборот?
Ян склонил голову.
— Нужно сохранить мир этому городу. Гарантом вашего мира является Франция. Вы были вместе с Францией и в добрые, и в печальные времена. Она всегда будет с вами. Франция стремится к укреплению мира. Великая страна на востоке Европы — это естественный союзник как для вас, так и для нас. Эта страна доказала свою преданность миру. Франция хотела бы большего участия Советского Союза, в котором мы видим наследника прежней, союзной нам России, в упрочении статус-кво в Европе. Вы, видимо, обратили внимание на снимок, помещенный в сегодняшних газетах: у раскрытого окна, из которого видишь в камне всю историю Праги, стоят два старых и один молодой человек — доктор Бенеш, Масарик и я. Три представителя классической буржуазной Европы. Может быть, в противовес опасной оси Берлин — Рим мы создадим ось мира, соединяющую Восток с Западом, или, если угодно, буржуазный Запад с социалистическим Востоком. Невозможно смотреть на Прагу, не думая о мире. Как и для остальных стран, мир должен быть сохранен для вашего города, испытавшего на себе ужасы многих войн. Напишите и скажите своим читателям, что я желаю вашему народу только солнечных дней…
Ян поблагодарил и хотел было откланяться. Но Барту взял его за локоть:
— Прошу еще посидеть… Мне тоже хочется вас послушать. Как ведет себя ваша оппозиция?
— Генлейн или другие?
— Да, Генлейн и те, ваши!
— Так же, как ваши кагуляры и члены других профашистских организаций.
— А коммунисты?
— Картина, аналогичная с вашей страной: богачи их боятся, а бедные — наоборот.
— Приветствовал бы народ вступление Москвы в активную европейскую политику?