— Народ с радостью бы встретил союз с Россией.
— Мне думается, союз с Россией — это патриотический долг как вашего, так и нашего народа. Только дожить бы до этого. — Старик вздохнул и протер пенсне. — По Европе идет волна убийств. Меня тоже могут прикончить.
Он встал. Интервью закончилось.
По Европе шла волна убийств. Летом в Вене был убит австрийский канцлер Дольфус.
В октябре Луи Барту скончался в Марселе от ран, полученных в результате нападения на него и на югославского короля Александра хорватского террориста. Как оказалось, убийца проник в Марсель из Италии, а искусство стрельбы оттачивал в венгерских степях.
В трактирах Шумавы и Северной Чехии собирались генлейновцы и поднимали тосты: «Es kommt der Tag!»
41
— Готов писать о чем угодно, ехать — куда пожелаете, но сейчас я должен быть в Советском Союзе, — заявил Ян своему шеф-редактору Лаубе в один из ноябрьских дней, когда стало известно о поездке чехословацких журналистов в Москву.
— Вас в расчет не берут. Вы скомпрометированы своим пребыванием в России. Это является препятствием.
— До сих пор?
— В Москву пошлют кого-то, но только не вас и не Кошерака.
— Я найду туда дорогу.
— Пожалуйста. Скажем, можете уволиться из редакции.
Но Ян добился своего. Ему помог Владимир Иванов, корреспондент ТАСС. Из Чернинского дворца последовал телефонный звонок:
— От «Демократической газеты» в СССР следует направить работника, знающего Москву. Например, Мартину.
Итак, Мартину поехал. Вплоть до советской границы он был в хорошем расположении духа. А перед границей почувствовал беспокойство от ожидающей его неизвестности.
На прекрасной станции в Негорелом их пересадили в салонный вагон, и с ними теперь круглые сутки вел разговоры Константин Уманский из Наркоминдела. С утра журналисты заспанными глазами рассматривали заснеженные равнины, соломенные крыши деревенских домов, вывешенные на станциях плакаты, людей на станциях в валенках, меховых шапках и длинных пальто.
«Это старая Русь, — думал про себя Ян, — но вместе с тем и новая. Не склонившаяся ни перед кем, шумная и гордая».
Самыми гордыми и оживленными казались военные. Их много было в поездах, на платформах. Они пели под гармошку песни времен гражданской войны о Фрунзе, о Чапаеве. Шутили с голубоглазыми белокурыми девчатами. Прохаживались по коридорам вагонов, сидели в вагоне-ресторане.
На вокзале в Москве их встретил человек в меховом пальто и в каракулевой папахе, напоминавший богатого купца царской поры. Это был Богдан Павлу, первый пражский посол в Москве.
Он обменялся рукопожатием с Уманским. Затем все сели в автомашины и поехали, скользя колесами по обледенелой дороге. Москву увидеть не удалось. Зато из гостиницы до Кремля было рукой подать. Мавзолей Ленина был уже из мрамора. Возле полуоткрытого входа застыли солдаты в касках. Возле красной стены Кремля под тяжестью снега наклонились ветви елей.
Ян вспоминал день великого погребения. Было это перед рождением Еничека. Таня лежала тогда в Екатерининской больнице. Сейчас Ян приехал в Москву прежде всего для того, чтобы разыскать Таню.
…Делегация обедала в ресторане. Константин Уманский пригласил Яна сесть рядом:
— Читаю ваши статьи против Генлейна. Вы отважно сражаетесь за демократию. Кстати, вы интересовались ТАСС. Кого-нибудь ищете?
— Свою жену.
— Ах, вот как. Иванов писал мне, что ваша жена находится в Москве. Таня Попова? К сожалению, с ней не знаком. Пожалуйста, кушайте…
Уманский предложил тост за успех работы делегации:
— Вы прибыли как посланцы дружбы и мира. Здесь вы видите только друзей и миролюбивый народ. Мы живем в трудное время. Так пожелаем же, чтобы к людям вновь вернулись улыбки.
Уманский владел английским, французским и немецким языками. Отвечал на том языке, на каком задавался вопрос. Имена всех своих собеседников он уже знал наизусть.
Появились сотрудники газет «Правда» и «Известия». Ян спросил у советских журналистов, знают ли они Таню Попову.
— Да… Но сейчас ее нет в Москве. Ездит где-то по республикам…
— А ее сын?
— Об этом ничего не знаем, наверное, ходит в школу.
Он еле сдерживал слезы. Уманский успокаивал его:
— Иван Иванович, смотрите веселее… Москва велика. Люди здесь не встречаются каждый день. В конце концов ваша жена сама должна объявиться и привести вам сына… А теперь вы поедете к господину Павлу. Поедете один, чтобы он мог поговорить с вами откровенно.
Павлу жил у Харитоновской заставы. Принимали в доме гостеприимно. За чашкой черного кофе Павлу начал разговор с журналистами: