Эти разговоры перебил ехидный смех тех, которые уже давно не верили Лиге Наций и имели собственное мнение о великих державах.
— Великие державы дали согласие на агрессию Японии против Китая, позволили Муссолини проглотить Эфиопию, помогают Франко в Испании и не промолвят слова после захвата Австрии.
— Так поступает милая Франция. И Англия. А мы как?
— Мы… — попытался кто-то ответить, но тут же осекся.
После некоторого молчания раздался иронический голос:
— Аншлюс — это война!
— Да-да, так говорили, когда до аншлюса было еще далеко. Но теперь он стал реальностью. Значит, на очереди война. Но кто будет воевать? Мы одни?.. Правда, мы вооружены, у нас есть укрепления…
— С сегодняшнего дня обнажается наш южный фланг… Мы окружены!
— Вот вам, Самек, получайте свою демократию! Она привела к окружению!
— Гитлер побеждает под лозунгом национализма! Он объединяет немцев в одном государстве.
— У нас тоже есть немцы!
— Придется их отдать…
— Хорошо, пускай уходят, но нашу землю пусть оставят нам! Ее мы не отдадим!
— Ха-ха-ха… Не отдадим! Не отдадим! Они заберут ее с собой! У нас не спросят. То, что Гитлер сделал с Австрией, будет и с Судетами!
— Вы сбиваетесь на их терминологию, — прозвучал профессорский голос. — Разве существовал когда-нибудь Судетенланд? Это выдумка нацистов, чтобы иметь предлог перекраивать нашу землю.
— Аншлюс — это война! Может быть, в Граде уже пишут приказ о мобилизации.
— Ни черта не пишут. Влипнем мы…
— Я верю в армию.
— Гм…
— Неужели нельзя уже никому и ничему верить?
— Мне известны господа, которые без умолку болтают о демократии. Но в отеле на Вацлавской площади у них имеется комнатушка, где они встречаются с генлейновцами! Известны и такие господа, которые встречаются на одной вилле с германским послом Эйзенлором. Не только аграрии, но и другие лица, близкие к Граду, думают над тем, как сделать так, чтобы и Гитлера насытить и свою мошну оставить в сохранности.
— Назовите, назовите поименно! — крикнули из угла.
— Тихо, мы не в парламенте! Вы что, Самек, не знаете этих господ?
— Я знаю одно — что всем нам очень плохо.
— Останемся верными! — произнес кто-то и издевательски кашлянул.
— Да, верными! — вполне серьезно подтвердил Самек.
— Останемся. Ну а как быть с теми господами, которые собираются в упомянутой вилле и отеле на Вацлавской площади, живут в замках и шикарных поместьях? Самек, вы знаете больше того, что говорите вслух. Почему вы умалчиваете?
— Да-да… Это очень серьезное дело.
— Вы улетаете в Англию?
— Никуда я не улетаю!
— В эти часы люди убегают из Вены. Скоро у нас будет больше эмигрантов, чем своих жителей!
— А позднее и мы превратимся в эмигрантов, — раздался чей-то насмешливый голос.
— На это нечего рассчитывать! Нас могут схватить и повесить. Такая у нас перспектива! Лучше всего будет солдатам на фронте.
— Вы полагаете, что подобным образом дискутировали и осиротевшие после смерти Жижки воины?
— Думаю, нет. У них был Прокоп… А у нас без Масарика дела не идут.
— Не было бы большевиков, не было бы тогда и Гитлера!
— Выходит, виновата Москва? Вы с ума сошли? Самек, закрывайте свою контору!
Человек, произнесший эти слова, сразу же покинул комнату вместе с двумя другими мужчинами.
— Останемся верными! — снова раздался насмешливый голос откуда-то из темного угла.
— Давайте рассуждать трезво. Франция нас не может бросить, — заговорил пан профессор, — так как в этом случае она лишилась бы многих добротных дивизий.
— Франция воевать не будет. Вы забыли историю со Стависким? Франция нас предаст.
— Не предаст!
— Предаст.
— Мы сами себя предадим!
— Предадут аграрии. Предадут банки…
— Не повторяйте без конца это ужасное слово! — крикнул Самек, зажигая свет.
Все умолкли. Потом кто-то сказал:
— Послушаем, о чем говорит радио…
— Не включайте, — попросил другой голос. — Мы и без того знаем, о чем там говорят: что в Вену прибыли Гитлер и Гиммлер. Венские улицы охвачены ликованием. Над собором святого Стефана развевается флаг со свастикой. Аншлюс был осуществлен без единого выстрела. Вот о чем передают по радио!