Она снова безутешно и громко разрыдалась.
— Вам будет назначена пенсия, пани Кошеракова, — сообщил Лаубе.
— Что мне ваша пенсия, пан шеф-редактор, если нет моего Кошерака?.. Двадцать два года я с ним прожила. Познакомились мы в Шенбруннском парке в Вене. Я была некрасивой еврейской девчонкой, бедной ко всему прочему. А он все равно меня любил. Десять лет он корпел поденщиком и получал построчный гонорар, пока не стал известным редактором, народным экономистом… Народным… А у какого народа? Бедняга, у него не было своего народа! Ни немецкого, ни чешского. Ом был евреем, поэтому так с ним все и случилось…
Тут терпение пана шеф-редактора лопнуло и он перебил ее:
— Успокойтесь, пани Кошеракова, я сам напишу некролог. Двадцать строк и фото на полколонки. Но вам пора идти: у меня кончилось время. Зарплату получите за него за три месяца вперед. Похороните его и уедете. Куда? Везде на свете живут люди… Скажем, в Чикаго.
Пани Кошеракова вскрикнула и схватилась за голову.
— Ну хорошо, пошли… Газета должна выйти, даже если все мы тут помрем от страха… — Он поднял ее с кресла и повел к выходу.
По дороге она продолжала плакать.
Вернувшись, Лаубе позвонил швейцару:
— В другой раз сюда эту женщину, эту Кошеракову, не впускайте!
— Будет сделано, — ответил тот.
Лаубе вызвал Яна и сказал ему:
— Напишите двадцать строк про Кошерака. Распорядитесь, чтобы нашли какую-нибудь его фотографию в более молодом возрасте, где он выглядит не таким перепуганным… Гм… Через полчаса придет профессор Совак. Его посылают в Бельгию. Неизвестно почему, но я должен выплатить ему гонорар в счет будущих статей. Десять тысяч, причем немедленно… Займитесь этим. Мне придется подумать, кому передать участок народного экономиста. Румлу или Ружичке? Оба — пустое место. И какая там народная экономика? Одна комедия…
Профессор Совак появился у Яна Мартину через полчаса. Он сразу заговорил:
— Я даже не предполагал, что встречусь с вами здесь, пан коллега… Встречаемся, чтобы снова разойтись: Град направляет меня в Брюссель. Буду читать лекции о чешской культуре… Бельгия имеет большой вес. Эта страна вроде путевой стрелки: повернете рычаг — и скорый поезд идет сюда, повернете еще раз — и поезд пойдет в другую сторону. Вчера с востока вошли немцы, а завтра с юга могут войти французы, с запада — англичане, в зависимости от того, как установлена стрелка. Вот об этом я напишу для вас. Наконец-то наши господа вспомнили, что и профессора могут принести пользу для политики! Французы уже давно это осознали. Разве их институты во всех частях света не имеют политического значения? А англичане? Я еду в Бельгию с удовольствием. Покупаюсь на пляжах в Остенде, полюбуюсь готическими зданиями. В Бельгии тоже проживают два народа, ха-ха…
Ян прервал тираду Совака вопросом:
— Сколько вы, собственно говоря, хотели бы получить как профессор?
— Вам, наверное, начальство уже сказало?
— Десять тысяч?
— Да, пока только десять тысяч. Остальное получу в посольстве в Брюсселе.
— Надолго вы туда едете?
— Надолго? Наверное, там и останусь.
— Как это?..
— Видите ли, медики и учителя везде приживаются.
— Убегаете в такое время…
— Пардон, пан коллега… Я никуда не убегаю! Это плод вашего богатого воображения. — Совак закатил глаза. — От какой это опасности я должен бежать? Я никогда не симпатизировал ни Масарику, ни Москве. С давних пор мне дорог лишь ром… — Он хрипло рассмеялся над своей шуткой.
Ян позвонил в бухгалтерию и кассу.
— Передайте им, что это распоряжение Града!
— Это не интересует кассира, пан профессор… Ну что ж, ьы встретитесь там с доцентом Градской?
— С кем, прошу повторить?
— С Машей Градской.
— Ах да, с этой дамой, талантливой в области расследований. Я уже забыл про нее…
Пан Ульрих принес десять ассигнаций по тысяче крон. Совак пересчитал их.
— Какой курс нашей кроны в Бельгии? — спросил он, рассматривая деньги.
— Я не знаю… Надо посмотреть в газете. Наш народный экономист знал такие вещи наизусть. Но он умер.
— Что, пан Кошерак?.. Что с ним случилось?
— Он умер от страха.
— Было бы удивительно, если бы человек с подобным именем не умер от страха, — ухмыльнулся Совак. — Близится время заката для евреев… Сегодня большое счастье быть арийцем. Эго племя железной логики и железного вооружения. Оно завоевало половину света. Завоюет весь мир! — Совак пророчески воздел руки к небу.