— Ваша эволюция весьма любопытна, пан профессор. Я вспоминаю клементинскую аудиторию…
— Пан коллега, я остался импрессионистом… Это радостный и свежий способ восприятия. Итак, здесь десять тысяч. Все в порядке. Честь имею кланяться и выразить мое почтение вам, а также пану шеф-редактору!
Совак ушел, а Ян принялся писать некролог в двадцать строк на смерть редактора Кошерака.
51
В телефонной трубке послышался голос незнакомого человека, назвавшего себя Жиачеком.
— Алло… У телефона доктор Мартину… Кто звонит?
— Жиачек, пан доктор. Секретарь Жиачек…
— Какой секретарь?
— Секретарь председателя правительства Жиачек…
— Что вам угодно, пан секретарь?
— Это сразу трудно объяснить… Пан доктор, вы родственник доктору Регеру?
— Какой-то далекий кузен…
— Значит, я неплохо осведомлен, пан доктор. Дело в том, что английский журналист мистер Уильям Айс… поклонник господина рейхсканцлера Гитлера… мистер Айс обратился к нам с просьбой предоставить возможность взять интервью у пана президента. Я переговорил с доктором Регером. Только что доктор Регер сообщил, что пан президент не желает разговаривать с мистером Айсом. Теперь мистер Айс хотел бы переговорить хотя бы с вами…
— Извините, пан секретарь, но это в самом деле сложное дело!
— Наоборот, весьма простое. Мистер Айс, очевидно, полагает, что через вас, а затем через Регера пану президенту станет известно то, о чем он хотел ему рассказать.
— Простите, пан секретарь, давно ли вы работаете в канцелярии председателя правительства?
— Три недели. Меня перевели из Братиславы.
— Ах так… Должен ли я обязательно говорить с этим вашим Айсом? Мне известны его статьи, направленные против нас…
— Тем более это важно. Пан председатель Годжа тоже интересовался этим вопросом и рассердился, когда узнал, что Регер не может устроить разговор с паном президентом.
— Ну хорошо. Когда и где?
— В восемь вечера… В кафе Народного дома. Я приведу его и уйду. Расходы берет на себя правительство.
— Не нужно. У меня есть средства.
— Нет-нет… Оплачивает правительство.
— Хорошо. Спасибо.
— Привет! — произнес секретарь Жиачек и положил трубку.
В кафе Народного дома человек неопределенного возраста представил Яну мистера Айса. Иностранец начал шумно выражать свое удовлетворение возможностью встретиться. Пока он говорил, Жиачек исчез. Так Ян и не заметил, как выглядит этот Жиачек. Махнув рукой, Ян занялся Айсом.
Ян был знаком со статьями Айса в газете Ротермира «Дейли пост». Уже в течение ряда лет лорд Ротермир посылал мистера Уильяма Айса то в Венгрию, то в третий рейх. В Венгрии мистер Айс проник даже в апартаменты адмирала Хорти. В третьем рейхе его принял сам фюрер. Когда Айс писал о Венгрии, он восхвалял Хорти и графа Бетлина. Описывая Германию, Айс нахваливал Гитлера, Геринга и Геббельса. Он помогал этим странам бороться за «законные права». По словам мистера Айса, Венгрия имела законные права на Словакию, Трансильванию и Хорватию, а Германия — на всех немцев в других странах мира, в том числе на австрийцев и судетских немцев, как их называл господин Айс. Мистер Айс писал о выступлениях Генлейна в Лондоне, называя его «фюрером судетских немцев», с пристрастием разоблачал «страдания» немецкого народа в Чехословакии.
Мистер Уильям Айс не принадлежал к мужчинам английского типа: он был кудрявый, черноволосый и смуглый. У него были волосатые руки с короткими пальцами и обкусанными грязными ногтями.
— Как я слышал, вы родились в Шанхае, — сказал Ян. Он знал, что выходцы из Шанхая в Англии производили неблагоприятное впечатление.
Мистер Уильям покраснел и нахмурил брови:
— Я там родился по воле случая…
— Конечно, — продолжал Ян, — никто не волен выбирать место своего рождения. Но, видимо, этим объясняется ваша склонность к пограничным и национальным проблемам. Шанхай — это ведь многонациональный город…
— Я не помню Шанхай. Но мне приятно, что теперь он стал японским городом. Впрочем, к чему нам здесь, в Праге, заниматься восточными проблемами! Я прибыл из Австрии.
— Конечно, это был для вас незабываемый момент…
Айс с жадностью ел закуски и допивал уже второй бокал пива. Вытерев губы рукой, он воскликнул:
— Для вас не является тайной, что Адольф Гитлер считает меня своим другом! Таких личных друзей у него в Англии мало — два-три человека. Это лорды. А из журналистов к друзьям он относит только меня одного, Уильяма Айса… Он обращается ко мне со словами «дорогой Уильям», «друг Уильям».