Часы уходили. Прошел целый день. Словно не произошло ничего особенного, по радио передали короткое сообщение: «Завтра, в четверг, в Мюнхене состоится конференция с участием Гитлера, Муссолини, Чемберлена и Даладье».
Гитлер созывал конференцию по призыву Муссолини, который попросил его отложить свою акцию. Муссолини предпринял такой шаг, прочитав послание от Чемберлена. Приглашение от Гитлера вручили Чемберлену в тот момент, когда он выступал в парламенте. На его лице засияла улыбка. Он сказал:
— Кризис вновь отведен. Я еду в Мюнхен, чтобы узнать, что я могу еще предпринять…
Таково было заявление, сделанное мистером Невилем Чемберленом. Говорят, что все депутаты палаты общин в этот момент встали со своих мест и бурными аплодисментами приветствовали премьера.
По радио это ужасное известие было передано после полуночи.
— Ян, — сказал полковник Эвальд, — поезжай с ротмистром Малеком на его мотоцикле в Прагу. Посмотри, что там творится. У тебя есть знакомые и в Граде. Расскажи там, если надо, что наши солдаты уже умирают за неприкосновенность границ нашей страны и с радостью пойдут на смерть, если начнется настоящая война. Чтобы вас не задержала по дороге полевая жандармерия, я дам тебе документ с приказом привезти от кадровиков секретную документацию. Малек оставит тебя в Праге, а сам съездит в Бероун. Затем он заберет тебя, и завтра вы снова будете здесь. Если в это время что-нибудь произойдет, тогда встретимся лишь на том свете. Ну, будь здоров и делай, что сумеешь. Я ничего не умею, кроме как служить, поэтому остаюсь тут. С богом!!!
Они поцеловались…
Наступал рассвет 30 сентября 1938 года.
64
Малек высадил Яна на третьем дворе Града. Никто их по дороге в Прагу не остановил, в Град они тоже прошли беспрепятственно. Под балконом стояли черные автомашины министров. Тут же стояла машина советского полпреда с красным флажком.
Швейцар узнал Яна и позвонил доктору Регеру.
— Можете пройти, — сказал он, открывая замок.
Гобеленовый зал, где обычно президент принимал делегации, в это утро не пустовал.
В креслах вдоль стен молчаливо сидели люди. Это были корреспонденты пражских газет, иностранные журналисты.
Ян вошел в канцелярию Регера. Следующая дверь вела в рабочий кабинет президента…
Регер сидел спиной к столу и курил. Ян рассказал ему о своей миссии.
— Хотите, значит, узнать, что нового… Могу раскрыть тайну. В Мюнхене пришли к соглашению. От нас были только наблюдатели. Сегодня утром они вернулись из Мюнхена. Я разговаривал с Масаржиком. Он рассказал, как Чемберлен ознакомил их с решением конференции, которая началась вчера после обеда и закончилась сегодня в час ночи. Чемберлен предложил им посмотреть карту, на которой была обозначена территория, подлежащая немедленной оккупации германскими войсками. Он заявил, что четыре державы считают вопрос решенным. Единственное, что может сделать пражское правительство, это послать не позднее пяти часов сегодняшнего дня в Берлин представителя, чтобы определить способ передачи германским войскам наших пограничных районов со всем населением, заводами, железными дорогами, а главное, со всеми укреплениями и оружием. 1 октября германские войска выступают…
Обо всем этом Регер рассказывал, как о забавном анекдоте.
Ян, побледнев, прошептал:
— А мы как?
— А мы сейчас держим совет…
— А как Россия?
— Ага, вас интересует Россия? Раскрою вам, что там, в кабинете президента, сидит советский посол. Президент вызвал его сегодня утром, когда узнал о решении в Мюнхене. Но с ним еще не разговаривал. Посол ждет результатов заседания совета министров.
— А народ?
— Народ? Он еще ничего не знает. Будет плакать, а возможно, и бунтовать.
— Выходит, мы примем это?
— Паи кузен, наилучший для нас выход — это броситься в объятия Гитлера…
— И не стыдно вам!
— Тут быстро потеряешь всякий стыд и совесть, пан кузен.
— Значит, конец?
— Да, конец Чехословакии. Мы должны быть реалистами. Вспомните, маршал Гинденбург когда-то одобрил германскую капитуляцию.
— Но это было после поражения!
— Мы тоже потерпели поражение… от наших союзников и друзей…
Наступило молчание.
Регер наклонился к Яну и зашептал:
— Если однажды вы не расскажете немцам, что я выдал вам служебную тайну о сотрудничестве нашей полиции с гестапо против коммунистов, тогда я скажу еще одну занятную вещицу. Пан доктор Прейс в этот момент находится с частным визитом в Берлине. И еще. Тогдашний ночной визит в Град неделю назад был заранее обусловлен.